Мой властный миллиардер
Шрифт:
– Это вы так считали, Владимир Алексеевич. Но вы всегда были женаты на работе, ничего и никого вокруг не замечали. Я всё же надеялась, что однажды ты поймёшь. И оценишь. Но такие, как ты, никогда и ничего не ценят. Используют и выбрасывают. Вот, как сейчас.
– Не строй из себя жертву и не дави на жалость, - пытаюсь вернуть разговор в деловое русло.
Мила и чувства ко мне - это что-то из области фантастики. Но, может, она и права в чём-то. Просто Мила никогда меня не привлекала. Мы с ней как параллельные вселенные существовали, стыкуясь только по
– Ты бы никогда не лишилась работы, если бы продолжала работать, а не пыталась манипулировать и выкидывать коленца. Но ты мало того, что пыталась козни строить, так ещё и предала.
Морщусь: слишком пафосно звучит последнее слово. Но из песни слов не выбросишь. Поддалась порыву, захотела отомстить, решила насолить - роли не играет. Она перечеркнула всё хорошее, что было.
– Ладно, господин Орловский. Долгие проводы - лишние слёзы. Не провожайте меня, не надо, где выход я в курсе.
К счастью, заканчивалось и время практики юных архитекторов. Иначе я бы выгнал взашей юного гения Петю Каменева. И его удача, что оценивал практику не я. Впрочем, высокой оценки он не заслужил, на что ему было абсолютно наплевать.
Метёлкина целый день притихшая и бледная. Родители едут. Вот уж не думал, что она будет настолько переживать.
– Ну, что ты, - увещеваю я её, - перестань. Взрослая девочка, замуж выходишь. За меня, между прочим. Я умею вести переговоры, поэтому просто доверься и расслабься.
– Я посмотрю на твоё лицо, когда они приедут и начнётся, - в сердцах говорит она. Я ржу, мне весело, а Настька затаилась. Выжидает. Ну, хоть мучиться перестала, экзекуции надо мной ждёт - и это уже прекрасно!
Естественно, он меня уговорил остаться. Само собой, мы спали по разным комнатам, но глубоко ночью, измучившись, я прокралась к Вовке в комнату и просто легла рядом.
– Насть, я с ума с тобой сойду, - сказал он, зарываясь лицом в мои волосы и прижимая к себе. Не прогнал. И уж не знаю, с ума он сходил или ещё что - я заснула сном праведницы. И мне было хорошо и спокойно рядом с моим тёплым миллионером.
А сейчас я жду приезда родителей, и мысленно пытаюсь отбивать атаки беспокойной родни.
Кто бы сомневался: они припёрлись все вместе: мама, папа, бабуля, тётушка Ра и Артурчик. Весь спецнабор в одном флаконе. Один Метёлкин и женский клан семьи Михайловых. Артурчик не в счёт - он у нас так, для мебели.
Вован и глазом не моргнул.
– Не дрейфь, Насть, Маня спешит на помощь, - бормочет он успокаивающе, оглядывая наступающие войска противника.
– Ну?
– начинает атаку папка.
– И что всё это значит, дорогая дочь? Не звонишь, не пишешь, не рассказываешь. А сама тут прелюбодействуешь, получается? Позоришь честное имя Метёлкиных?
– Пап, прекрати, - сгораю я со стыда, - он меня и пальцем не тронул.
– Пальцем, может, и не тронул! А кое-чем другим - видать, успел!
Орловский хрюкнул. Самый настоящий
– Пап, может, познакомитесь?
– пытаюсь заехать с другой стороны.
– А зачем мне с ним знакомиться? Я его в суд потащу - вот там и узнаем и имя, и фамилиё, и всё остальное! Посажу за растление малолетних!
– Пап, я уже взрослая. Мне двадцать один, - взываю к голосу разума. Голос почему-то молчит, миллионера моего рассматривает.
– Мам!
– зову на помощь. Мама вздрагивает.
И тут как по команде начинается птичий базар: мама, Ра, бабушка начинают говорить все одновременно:
– Толик, тебе нельзя нервничать!
– это мама.
– Толя, не перегибай палку!
– это бабуля.
– Насть, да не слушай ты его, у папы твоего просто стресс!
– это Ра.
Кому хорошо в этой ситуации - это Артуру. Ему весело и на Володю он смотрит с неким злорадством. Но Орловского просто так не прошибёшь.
– Может, чаю? Кофе?
И тут на арену, тряся ушами и хвостом, выходит Ио. Тявкает громко, чихает и разглядывает всех шоколадными глазками. Мордочка у неё умильная. Родня моя замирает. Отец крякает.
– Твоя, что ли, шавка?
– кивает он на Ио и смотрит на Володю.
– Моя собака, - и столько достоинства в Вовкином ответе, что я им горжусь. Папа уже поплыл: он свято считает, что если у человека есть собака, человек не может быть плохим. Причём почему-то это касается маленьких собачек и дворняжек. Ну, и тёть Ларисины ретриверы - вне конкуренции.
И пока пауза, я выпаливаю на едином дыхании:
– И вообще хватит истерить. Мы с Вовой женимся, документы в ЗАГС подали!
Артурчик от неожиданности бьётся головой о какую-то перекладину. Папа крякает. Мама, бабушка и Ра облегчённо вздыхают.
– Ну так это другое дело!
– сменяет гнев на милость папа. У него это получается смешно: улыбка уже есть, а брови ещё хмурятся. Зверский оскал. Ему бы пиратов в кино играть.
– Что ты там предлагал, зятёк?
– Чай, кофе?
– у Вовы в уголках губ улыбка притаилась.
– А может, чего покрепче?
– вопрошает папа.
– Толик!
– хором дёргают его мама и бабушка, но самое страшное уже позади. Пока на помощь прибывает госпожа Орловская-Браво, у нас полным ходом знакомство и обед, плавно перетекающий в ужин.
– Учись, оболтус, - тяжело вздыхает тётушка Ра, - младшая сестра замуж выходит, а ты до сих пор бегаешь, как конь.
Брат закатывает глаза и готовится к воспитательному процессу. Но Ра в гостях стесняется слишком явно пилить сына, поэтому ограничивается единственным тычком.
Мы сидим с Вовкой рядом, взявшись за руки под столом.
– Ничего, Насть. Девять дней осталось, а потом я тебя украду и увезу далеко-далеко.
– Вначале женись!
– у папки слух, как у собаки.
– Да я бы хоть сейчас, - в сердцах говорит Вовка, а я ловлю мерцающий взгляд Мани. Моя будущая свекровь полна неожиданностей. Как бы она чего не выкинула...