Мой выбор
Шрифт:
Араев задумался. Разговор, ровным счетом, ничего не принес, да и глупо было бы надеяться, что тот, кто стоит во главе националистической бригады, придет и все расскажет. Имея такой стаж в движении, они, несомненно, знали, как нужно вести себя, при контакте с силовыми структурами. Что же, оставалось надеяться, что остальные, менее опытные, дадут промашку и их удастся зацепить за что-нибудь.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел временный помощник Араева, Павел Кодлин, но все в следственном комитете, звали его Паша. После случившегося погрома, из центра по противодействию экстремизму, был направлен человек, для оказания помощи в расследовании.
— Денис привет! Кто это от тебя вышел? Не Ежов ли, который Шторм?
— Он самый, — Араев задумчиво вертел в руках карандаш.
— Его прямо не узнать. Ну что, чем беседа закончилась?
— Да никакого толка с этой беседы, одна нервотрепка. Ежов парень твердый и вряд ли, что-то скажет, хоть пытай.
— А ты думал все так просто? Мы с ними воюем уже давно, но толку никакого, а ты захотел сразу, же раскрутить его? С ним, как только не пробовали, все бесполезно.
— С такими людьми сложно, даже если мы найдем какую-то зацепку, он все равно никого не сдаст. В крайнем случае, пойдет «паровозом» и все возьмет на себя.
Кодлин сел на стул возле стены, закинул ногу на ногу и начал с таким интересом рассматривать пальцы на руке, будто впервые в жизни видел их.
— Денис, с ними не все так просто. Это тебе, не обычные бандиты, которые ведут себя так, как ты привык. Дают показания, топят друг друга, выгораживают себя. Помнишь, как в одном из фильмов про них сказали? Националисты, они идейные. Если обыкновенные уголовники убивают и грабят, ради денег, собственной выгоды, то эти, не такие. Им не важны твои деньги, все их действия, основываются на идее. Все преступления, которые они совершают, только из-за расовой ненависти, а не из корысти. Идея, вот что ими движет, а это, гораздо серьезней, чем все деньги мира.
Араев посмотрел на окно, затем встал, подошел к нему и открыл.
— Хоть воздух свежий. А то душно что-то в кабинете.
— Денис, ты слышал, что я тебе сказал?
— Слышал, — произнес Араев мрачным голосом, — ничего хорошего. Я понял, что нам придется хлебнуть с ними горя.
— И не мало. — Кодлин барабанил пальцами по коленке, уставившись в одну точку на стене. — Надо искать зацепку и закрывать их, а то они в последнее время, совсем оборзели. Почувствовали свободу, думают им все дозволено. Ничего, мы их быстро в этом разубедим. Что у тебя сегодня?
Араев подошел к столу и взглядом, начал искать что-то, затем вспомнив, он открыл ящик стола и достал блокнот. Пролистав его, он сделал небольшие пометки, затем кинул его обратно и задвинул ящик.
— Сегодня работы, выше крыши. Повторные допросы, будь они не ладны, нужно все с начала начинать. Посмотрим, может, что и выгорит.
— Знаешь Денис, что-то я в этом сомневаюсь. Наверняка, они проработали все варианты и те нестыковки, которые ты ищешь, их уже нет, так что толку от этих допросов, не будет никакого. Хотя подожди. — Кодлин вскочил на
— Болонов? Это новенький, который? — Уточнил Араев и задумался. — В принципе ты прав, он не такой уж и опытный в этих делах. Получается он единственное звено, которое может нам, что-то дать и если у нас с тобой ничего с ним не получиться, то все… приплыли.
— Получится, не волнуйся. Да, опоздали мы, конечно, времени много прошло. — Кодлин почесал голову и широко зевнул. — Теперь работать будет трудней. Кстати, я на допросах поприсутствую?
— Нет, Паша. У меня есть к тебе просьба. У вашего отдела, на Болонова нет никакой информации. Съезди по его адресу, поговори там, с участковым, с соседями. Выясни, что он собой представляет, а мы уже отталкиваясь от этого, будем думать, как лучше построить беседу с ним.
Кодлин вздохнул и покачал головой.
— Ну, раз надо, так надо. Помощь нужна?
— Нет, спасибо. Езжай.
— Хорошо. Если что, звони. — Кодлин вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.
Араев сидел, глядя лакированную поверхность двери, когда она без стука распахнулась и на пороге возникла фигура с гладко выбритой головой. Зайдя в кабинет, молодой человек, не слова не говоря, прошел к столу, развернул стул и сел на него.
— Чего вызывал?
Такая наглость, у любого нормального человека, вызвала бы негодование, но Араев уже внутренне подготовил себя к такому.
— Вообще-то, все нормальные люди для начала представляются. Но тебя, я освобожу от этого. Ты, как я понимаю, Холодов? Иван Андреевич? — Уточнил Араев и не дожидаясь ответа, продолжил. — 1987 года рождения, холост. Проживаешь с родителями, учишься в физкультурном техникуме. И что, пожалуй, самое главное, являешься ярым расистом и состоишь в националистической группировке, которая занимается избиением иностранцев. Все верно, я ничего не пропустил?
— Нет, начальник. — Хищно улыбнулся Бизон. — Ты что-то путаешь, никто никого не избивал и не избивает. Мы вообще против насилия. Мы — пацифисты.
Сказав это, Бизон громко рассмеялся, запрокинув голову назад. Араев чувствовал, как у него, все внутри закипает. Хотелось встать и ударить сидящего перед ним, смеющегося человека, но он сдержал себя, понимая, что такие действия, ничего хорошего, не принесут.
— Смех у тебя наверно нервный. Волнуешься же, думаешь, гадаешь, зачем меня вызвали? Почему именно меня? А я не буду тебя мучить, я скажу тебе. Ты и твои друзья, подозреваетесь в разгроме торгового центра «XXI век», убийстве трех человек, охранников центра, нанесении тяжких телесных повреждений, четвертому, выжившему охраннику, а также, вы подозреваетесь в многочисленных избиениях иностранных граждан на территории города. А это значит, что в скором времени, ты встретишь один из своих дней, в камере следственного изолятора. Доволен?
— Кишка тонка. — Лицо Бизона сделалось напряженным, желваки на скулах вздулись. — Ты можешь мне угрожать, сколько тебе вздумается, но мне все равно.
— А я тебе не угрожаю. — Араев достал из ящика папку с бумагами и положил ее на стол, прикрыв ладонью. — Мне вообще по сути дела, твои показания не нужны. Все что надо, я уже знаю. С тобой, чистая формальность, захотелось посмотреть, как ты себя поведешь. Что же, все как я и предполагал. Глупо конечно, но лично я, ничего не могу сделать.