Мой взгляд на любовь
Шрифт:
Я хочу позвонить Мереки. Я хочу сказать ему, чтобы он вернулся ко мне. Хочу, чтобы он обнял меня и сказал, что последние пять лет были сложным периодом, чтобы положить конец всем трудностям, и что у нас все будет хорошо. Я слишком много прошу?
Беру телефон и бросаю, словно он горит. Я не могу ему позвонить. Он не отвечает. Этот ублюдок не берет трубку. Во мне кипит злость, снова хватаю телефон и швыряю его через комнату. К моему раздражению, он не соприкасается ни с чем твердым, а просто скользит по ковру и мягко падает на диван.
Вернувшись в спальню, замечаю свое отражение в зеркальных дверцах встроенного шкафа и вздыхаю. Я в ужасном состоянии. Опухшие
— Я не могу этого сделать, — говорю я вслух своему отражению в зеркале. Я ненавижу звук этих пораженческих слов, и ненавижу человека, который смотрит на меня. Я едва узнаю ее по той сильной, стойкой выжившей, какой была в детстве. Теперь я просто дышащая оболочка человека, пробирающегося через жалкое существование. — Что-то должно измениться, — я прищуриваю глаза. — Ты, — показываю на себя в зеркале. — Тебе нужно разобраться со своим дерьмом, и побыстрее.
Я нахожусь на опасной территории, и не знаю, что чувствую из-за этого. Одно знаю точно – ничего не изменится, если ты будешь делать одно и то же снова и снова, ожидая другого результата. Это определение безумия, и я знаю, что иду по тонкой грани.
Воодушевленная этой побуждающей речью, я беру сумку, покидая дом и зону комфорта.
Я добираюсь до «Кошка/Мышка» через час и пятнадцать минут. Несмотря на то, что вышла позже, чем планировала, и ехала медленно, я была на месте сразу после девяти. Возможно, даже буду первой пришедшей из группы, поэтому пользуюсь возможностью, чтобы выпить кофе в комфорте. Держа в руках стаканчик, я выхожу на задний двор.
— Здесь красиво, правда? — Спрашивает Джош.
Я даже не поняла, что он присоединился ко мне. Была так очарована окружающим меня лесом. Встречаю его взгляд и улыбаюсь, кивая, прежде чем сделать еще один глоток кофе.
— Как давно ты живешь здесь?
— Десять лет плюс-минус, — отвечает он, — земля всегда принадлежала нашей семье, и в детстве нас сюда привозил отец.
— И тебе здесь нравится больше, чем в городе.
Он кивает, отпивает кофе и больше ничего не говорит. Я смотрю на него поверх чашки кофе и разглядываю его профиль. Он кажется погруженным в свои мысли, и это дает мне возможность оценить его сильный подбородок. Есть в нем что-то невероятно спокойное. Он кажется таким уверенным в себе и в мире со своей жизнью. Я могу делать дикие предположения. Я, как никто другой, умею делать счастливое лицо, но не могу отделаться от ощущения, что этот человек доволен собой.
Он встречается со мной взглядом и задерживается на несколько секунд, пока мне не приходится отвести глаза. Одним напряженным взглядом он отодвинул часть моей защиты, и я чувствую себя беззащитной, несмотря на то остальное.
— Нам лучше вернуться к главному входу, на случай, если кто-то пришел, — говорит он, теплая улыбка освещает его гипнотические глаза.
Я киваю, поворачиваюсь на каблуках и направляюсь обратно через кафе, выбрасывая полупустой стаканчик в мусорное ведро, и иду на гравийную обочину, где припаркована моя машина.
Зои, Брук, Теннисон, Кей и Эрик собрались у входа и стоят у двух
— Эмерсон, — говорит Брук, взволнованно размахивая рукой. — Ты сделала это.
— Так и есть, — я улыбаюсь. — Не могу дождаться.
— Ну ладно, — говорит Джош, махая рукой над головой в подзывающем жесте. — Я поеду в белом Лендкрузере, поэтому следуйте за мной. Это всего в десяти или пятнадцати минутах ходьбы, но вход можно не заметить.
Возвращаясь к нашим машинам, я занимаю место за Джошем, и мы следуем за ним по извилистой, петляющей через лес, дороге. Проезжаем немного по другой, дальше от шума и суеты города. Не прошло и пятнадцати минут, как Джош свернул на гравийную дорогу, и мы поехали за ним. Ворот нет, но мы натыкаемся на решетку для скота, чтобы попасть внутрь. Он был прав. Нет никаких знаков с обозначением, кроме маленького черного почтового ящика, и без дома, невидимого на дороге, поэтому было бы легко пропустить подъездную дорожку. Это кажется привилегией – быть в таком уединенном месте. Мы пробираемся сквозь высокие деревья, прежде чем подняться по небольшому склону.
Лендкрузер Джоша исчезает за холмом передо мной, и я жму на педаль чуть сильнее, чтобы не отстать. Достигнув вершины, я под впечатлением от увиденного.
Глава 20
Я паркуюсь рядом с машиной Джоша и смотрю через лобовое стекло.
— Ух ты, — говорю себе, разинув рот.
Джош стоит перед своей машиной, прислонившись к бамперу. Я наблюдаю, как его плечи поднимаются и опускаются в такт глубокому дыханию. Он живет здесь, но могу сказать, что он не воспринимает эту красоту как должное. Пес, должно быть, Лерой, тот самый, о котором он упомянул, когда представился на первом уроке, прыгает к Джошу, и мое сердце тает, когда он присаживается на корточки, чтобы погладить его по голове с явной любовью.
Я выхожу из машины, и тут же на меня набрасывается большой коричневый пес, двигающий всем телом, явно взволнованный компанией.
— Извини, — говорит Джош, когда я чуть не падаю от такого восторженного приветствия. — Привет, Лерой, — он берет палку и бросает ее. — Принести, — Лерой подпрыгивает.
— Все в полном порядке, — говорю. — Я люблю собак.
Ни один из нас не произносит больше ни слова, пока мы смотрим друг на друга, прежде чем я прерываю зрительный контакт, чтобы оглядеться. Слева от нас, на склоне холма, построен деревянный дом в виде хижины, полностью скрытый от дороги и с видом на пышные, зеленые поля в окружении воды. Черные коровы пьют у кромки. Я вижу еще несколько зданий, которые, как думаю, являются сараями или, возможно, навесами для машин. Может, я и выросла за городом, но никогда не была на ферме. У меня нет ни малейшего представления о сельскохозяйственных животных или о чем-либо, связанным с фермой.
— Это великолепно, — восклицает Брук, появляясь перед нами, широко раскинув руки и кружась.
Зои, Эрик, Кей и Теннисон реагируют так же. Неудивительно, что Джошу здесь так нравится.
— Ты живешь здесь совсем один? — спрашивает Брук, и мы все поворачиваемся к Джошу. Ненавижу, что хочу, чтобы он сказал «да».
Он качает головой, и мое сердце падает.
— Лерой составляет мне компанию.
Он наклоняется и гладит его, вернувшегося с палкой и светящегося от гордости. Меня тревожит испытываемое от его ответа облегчение.