Мой XX век: счастье быть самим собой
Шрифт:
У каждого серьезного критика есть своя главная линия, «лейтмотив» творчества, определяющийся его гражданской и нравственной позицией, устоявшейся системой художественных принципов. В этом смысле книга избранных статей такого критика, несмотря на разнообразие проблематики, будет обладать глубоким внутренним единством.
Это в полной мере приложимо к творчеству известного советского критика Виктора Петелина. Его публикации, как правило, не проходят незаметно. Критические работы В. Петелина, отличающиеся глубоким литературоведческим анализом в сочетании с острой полемичностью, смелостью и самостоятельностью суждений, вызывают подчас горячие споры, оцениваются неоднозначно.
Так было, например, со статьями «Два Григория Мелехова» и «Герои Булгакова», которые, тем не менее, по справедливому замечанию Ю. Селезнева, теперь уже прочно вошли в историю советской критики.
Нет необходимости подробно останавливаться на рассмотрении отдельных работ составленного В. Петелиным сборника, так как в рецензиях Ю. Селезнева и В. Кочеткова дан деловой и обстоятельный анализ. Скажу лишь о том, что книга, выпущенная нашим издательством, должна быть своего рода «избранным» и представить читателю то лучшее, что составляет лицо В. Петелина как критика и что явилось его основным вкладом в развитие современной критико-литературоведческой мысли.
К числу таких произведений относятся, прежде всего, уже названные статьи о М. Шолохове и М. Булгакове. Кроме того, следует выделить статьи «Лев Толстой и современность», «Степан Разин – личность и образ» (рассматриваются романы Чапыгина, Злобина и Шукшина), «Россия – любовь моя» (о так называемой «деревенской» прозе) и «Разгневанная Россия» (о современной «военной» прозе).
В этом составе объем будущей книги – 21 а. л.
При подготовке к изданию автору необходимо перечитать рукопись, чтобы устранить встречающиеся стилистические небрежности и повторы, переработать с точки зрения отобранного состава вступительную статью.
Редактор Е. Ладонщикова.
Примечание. Книга вышла: Мятежная душа России. М.: Советская Россия,1986.
4. Анатолий Жуков. Письма и переписка
«Дорогой Виктор Васильевич!
Сижу в Голицыне, потихоньку работаю и читаю Вашего «Алексея Толстого». С великим удовольствием читаю. Какой удивительный писатель, какая плотная жизнь! И какой это большой, оригинальный мастер!
Конечно, я знал это и прежде, но только вот сейчас, прочитав книгу, понял всю гигантскую сложность его творческой и личной жизни, весь размах его по-русски широкой, жадной до впечатлений и щедрой натуры. Удивительный человек!
Как Вы с ним сладили? Читая, я примерял к себе эту личность и, откровенно, не представлял, как бы я распорядился, как смог бы не утонуть в безбрежном материале его творчества, его исканий и сомнений, его беспокойной жизни! Здесь нетчеткой линии горизонта, она сливается с небом, и во весь окоем бурлит на земле живая противоречивая действительность – прошлая, настоящая, будущая. Для детей он писал, научная фантастика есть, поэзия была первой его любовью, революционная тема, гражданская война, современность – читай не начитаешься, а тут еще и драматургия, Петр, и все это крупно, первоклассно, за исключением стихов. Поразительная жизнеемкость!
А Вы сладили и с таким. Книга хороша не только и не столько жизнеописанием, сколько тонким пониманием творчества этого большого и сложного человека – видимо, тут сказался Ваш литературоведческий дар и опыт, смелость и проницательность в анализе как всего творчества писателя, так и отдельных его произведений. Но не только это. Вы обнаружили еще и дар исторического писателя, который, по словам Пушкина, не допускает предрассудка любимой мысли, обладает чувством историзма и в судьбе человека старается рассмотреть судьбу народную.
Хорошая книга, замечательная! От души поздравляю Вас! Тут много можно говорить, но я только что ее закончил читать, мысли еще не уложились, пишу по первому впечатлению, которое редко меня обманывает. Все-таки читатель профессиональный, старый, на мякине не проведешь.
Еще раз поздравляю и говорю сердечное спасибо. Будьте здоровы и благополучны.
С сердечным приветом А. Жуков.
P. S. У нас тут тихо, скучновато, но жить можно – комната есть, кормят досыта, чего же еще! Работа, правда, идет трудно – сказывается трехлетний перерыв после болезни. Но я уже вхожу в форму и жду лучшего».
<16.11.78> (Датируется по штемпелю на конверте.)
Примечание. Речь идет о книге «Алексей Толстой». ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 1978.
«Дорогой Виктор Васильевич!
В Голицынской обители, в тишине, в благодатной размеренности и раздумчивости работаю, а вечерами неторопливо и так же раздумчиво читаю «Судьбу художника». Сегодня я на 321-й странице и с сожалением вижу, что скоро конец.
Книга заметно отличается от жэзээловской – тут много нового материала, много уточняющих сведений, фактов, размышлений.
Не знаю, кто в этой книге лучше – автор или герой: настолько они спаяны единством размышлений, радостей и тревог за судьбу родины, беспредельной нашей России. Герой дорог любовью к России и теми заботами, которые отошли в историю, но были устремлены в будущее. Автор дорог любовью к России, к своему насквозь русскому герою и своими заботами и размышлениями сегодняшнего дня, которые он не отрывает от прошлого, не вычленяет их в самолюбивой отдельности и неповторимости своего времени, но, как настоящий историк и талантливый писатель, обладающий редким среди нас чувством историзма, вводит их в непрерывный поток времени, который мы условно делим на прошлое, настоящее и будущее. Замечательна эта Ваша слиянность с героем, естественна, органична. Иногда в размышлениях Вы так едины, что, не будь кавычек, не различил бы, кто говорит.
Тема Родины тут, видимо, главная. Родины и личности. Русский интеллигент и Россия. Чувство гражданской ответственности не только за то, что есть, но и за то, что было, что будет... И не только в России – во всем мире. Удивительная эта черта особенно характерна для русского писателя. Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, А. Толстой – все они в своих духовных устремлениях настолько русские, что выходят за национальные рамки. Впрочем, это уж так всегда: действительно интернациональным писателем может быть только истинно национальный писатель. Во всяком случае вклад такого писателя в мировую культуру весомый. Хотя, конечно, освоение его творческ. наследия связано с серьезными трудностями. Вот Кольцова и Твардовского, например, переводить трудно, а Вознесенский с Ахмадулиной идут на любых языках.