Моя боль = моя любовь

Рис Кларисса

— Старавойт, — запнулся тот на полуслове.

— Старавойт, говорит, у тебя учится, смешной такой, на ботаника из сериалов похож, — продолжил Семён, перебирая пальцами по столу. — Угу, понял. Лёша, дядя сказал, если я сдам это фигому алгебру, то накинет тебе десяток баллов на экзамене и вообще тебе можно доверять. Так что давай, объясняй, что тут вообще за дебри с цифрами творятся и почему так жестоко обошлись с дробями и сократили их до букв.

— Слушайте, — тут же оживился наш неожиданный преподаватель.

Так, мы и просидели в кафе практически до позднего вечера. Посмотрев на часы, не

стал тревожить Иру, они как раз должны были начинать готовиться к соревнованиям. А когда тебе под руку названивают, написывают и беспокоят, тебе хочется послать всех к чёрту. Так что я даже порадовался тому, что у меня было чем заняться, и это поглощало бесполезное время, которого оказалось слишком много для человека, привыкшего практически жить на льду, и не отступать ни на шаг от намеченной цели.

Домой я пришёл с гудящей головой и хотя бы минимально понимая, что математичка от нас хотела. Оказывается, с цифрами можно поступать ещё более дерзким способом. Благо по остальным предметам у меня такого завала не было. Да и не нужны мне были ни физичка, ни географичка, ни химичка с её спиртами. Потому стоило только запаху жареной курочки и грибочков достигнуть носа, как слюни мгновенно потекли изо рта. Так что, бросив школьную сумку у входа, поспешил умыться и переодеться.

Пританцовывая, натянул на задницу домашние шорты, вытер лицо полотенцем и, засунув голову под кран, немного подержал её под холодной водой и понял, что жжение в висках немного притупилось и стало проще смотреть на вещи трезвым взглядом. Выйдя из ванной, прислушался к своему организму и потопал на запах жареной курочки. Жрать хотелось неимоверно. Никогда бы не подумал, что умственный труд высосет из меня больше соков, чем вся физическая нагрузка разом. Так что умирающий школяр, с надеждой взирал на родителей и требовал кушать.

— Дорогой, как прошли занятия? — мама нежно улыбнулась и поставила передо мной тарелку с едой. — Надеюсь, теперь ты осознал свою ошибку и понял, что следовало меня слушать, и хоть что-то учить. До экзаменов рукой подать, а ты два пляс два до сих пор на пальцах складываешь и не видишь в этом ничего зазорного.

— Мам, хватит, не настолько плохо я учился, чтобы теперь бегать в отстающих и совсем как дурачок себя вести, — покачал я головой, принимаясь за еду и ловко орудуя вилкой. — Просто математика мне сроду не даётся, там столько всяких правил, а мне лень их учить. С остальным-то я нормально справляюсь и даже не жалуюсь.

— Ты лучше вилкой орудуй и потом иди занимайся, небось опять будешь валяться и ничего не делать до самого вечера, — покачала та головой. — Тот факт, что ты идёшь в профессиональные спортсмены, не отменяет того, что ты обязан, поступить в университет, и хотя бы раз в пару недель показывать свою разукрашенную рожу. Клянусь, провалишь вступительные, и твоя задница отхватит ремня. Образование, даже если оно тебе не нужно, должно быть, на будущее. Ясно тебе!

— Мам, ну, хватит тебе приседать мне на уши и требовать какой-то чуши, — покачал я головой, в попытках избавиться от звона в ушах.

— Алексей, как вам не стыдно разговаривать с матерью в подобном тоне, — возмутилась родительница, — ещё бы заместо экзаменов в потолок плевал и совсем прекрасно будет. Мой сын, неуч! Которому плевать на всё!

—

Лёша, — отчим появился из гостиной и одарил меня хмурым взглядом, — я понимаю, что у тебя адреналин гуляет и нерастраченная физическая сила. Телу сложно адаптироваться к тому, что нет нагрузок и оно в состоянии покоя. Но это не повод вымещать свою злость на родных и близких. Твоя мать хочет, как лучше. Где бы я, по-твоему, сейчас был, если бы в своё время не получил диплом, в котором так же, как и ты в восемнадцать не видел смысла. Потому не обижай родителей и извинись.

— Прости, мам, я не хотел тебе грубить, — пристыженно протянул я, рассматривая смурное лицо родительницы. — Просто мне реально не даётся эта чёртова математика со всеми её тангенсами и котангенсами, голова от них пухнет и хочется сдохнуть.

— Я понимаю, сыночек, что тебе нелегко, мы сделаем всё, чтобы тебя поддержать и помочь, — улыбнулась мама. — Но сейчас только ты сам в состоянии помочь себе. Для этого сконцентрируйся на уроках, а хоккей твой никуда от тебя не убежит. Ты и так уже зачислен в лигу, что не может не радовать. Потому возьми себя в руки и реши, что для тебя важнее: твоё будущее или желание потусоваться с друзьями до позднего вечера.

— Вообще-то, мы учились, — простонал я, закатывая глаза, — оказалось, что в кафешке, которую мы с парнями облюбовали, работают ботаники из МГУ и МФТИ. Тем особо заняться нечем, и они принялись помогать нам с экзаменами. Одному даже обещали баллов на экзамене докинуть, если Семёнчик наш сдаст, у него крёстный, оказывается, там преподаёт.

— Ладно, тогда кушай и отдыхай, — смилостивилась маменька и поцеловала меня в макушку. — Сегодня вечером ничего не планируй. Придут Смольцовы и надо будет продемонстрировать им, насколько мы дружная семья. Всё же карьера твоего отца от этого зависит. Сможем убедить их в финансировании, и будет совсем хорошо.

— А мне обязательно присутствовать на этом цирке? — наклонил голову и печально уставился в тарелку с курицей и пюрехой, словно они могли дать мне ответ.

— Да, — строго отрезал отчим.

— Они за семейные ценности и большую, красивую, показную сказку, — для меня пояснила родительница и тряхнула шевелюрой. — Бред сивой кобылы, но нам нужно подыграть в этой странной авантюре и не упустить возможности вытрясти с них лишних деньжат. Потому постарайся улыбаться, как можно шире, и не кривиться при виде их дочери. Да, она страшная, как моя первая свадьба, но привыкай к взрослой жизни, сынок. Не все люди будут тебе одинаково нравиться.

— Хорошо, понял я, — запустив пальцы в волосы, разлохматил те.

— И не криви нос, мне тоже не хочется им улыбаться, но такова работа, — покачал головой отец и пошёл обратно собираться.

Приходу этих зазнаек никто из нас не обрадовался, к тому же они постоянно строили дико пафосные лица и считали себя едва ли не царями и богами этого мира. Хотелось покрутить пальцем у виска, но было нельзя. Работа отца напрямую зависела от благосклонности этой чумной семейки. И теперь в очередной раз они решили вмешаться в мои планы и сделать так, чтобы захотелось побиться головой о стену. Как же задрало их постоянное присутствие на периферии моей жизни, но, с другой стороны, хоть что-то было относительно стабильным.