Моя чудовищная половинка
Шрифт:
– Ну, раз надо – так надо, – не стал возражать Кит Сергеич.
– Об чем речь? – спросил Серый, услышавший обрывок нашего разговора.
– А ты уши не грей! – за меня ответил Серому Кит Сергеич.
– У них, может, шуры-муры, а ты встреваешь, – хохотнул Кот, туша об ствол березы недокуренную сигарету.
О том, что курить вредно и неспортивно, он был осведомлен, но плевал на это с высокой колокольни. Во-первых, привык, во-вторых, вбил себе в голову, что умрет не от никотина. Так ему цыганка какая-то предсказала еще в юности, лет пятнадцать назад,
Вообще-то, вероятность такая была, принимая во внимание нашу профессию. Гибнут каскадеры, вообще-то, не так часто, как может показаться обывателю – чаще отделываются травмами, но так-то вообще жизнью рискуют постоянно. Учитывая квалификацию некоторых «спецов», ставящих трюки в наших фильмах, люба съемка может стать последней. Риск свернуть шею у Кота был реально выше, чем помереть от рака легких, так что на его вредную привычку мы смотрели сквозь пальцы. Единственное, что режиссеру сие действие могло не понравится: в фантастическом мире, про который снималось кино, сигарет не было, тем более в пачках с надписью Marlboro.
– Спрячь, – напомнил Коту Кит Сергеич, указав на кончик упаковки, выглядывающий из кармана саперской куртки курильщика. Тот привычным жестом затолкнул Marlboro поглубже в карман, попытался застегнуть на пуговицу, но не тут-то было: она оторвалась и оказалась в траве.
– Блядь! – выругался Кот, приседая на корточки и шаря по траве руками.
– Забей! – бросил Серый. – Предупредительный сигнал уже был.
– Ну и хуй с ней! – согласился Кот, поднимаясь.
Я заметила, как пачка с сигаретами все-таки выскользнула из кармана куртки, но поднимать ее было поздно.
– Пишем! – громогласно скомандовал режиссер. И понеслось!
Я мчалась вперед, воинственно размахивая саблей и выкрикивая бодрящие ругательства, когда споткнулась обо что-то, похожее на корень, которого, по моему разумению, никак не могло быть именно в этом месте. Впрочем, это я потом уже пыталась проанализировать ситуацию и понять, что могло «подставить мне подножку», ругала на чем свет стоит тех, кто отвечал за подготовку лужайки, на которой происходила киношная баталия. А тогда я не успела ни о чем подумать. Лишь выплюнула на лету: «Ебать!» – и, долбанувшись башкой о ствол неожиданно выросшего передо мной дерева, отключилась. Легкая фальшивая ерихонка от потери сознания меня не спасла, даже удар толком не смягчила.
Очухалась я, когда уже смеркалось. Сначала даже не поняла, где я и почему так зябко. Только потом вспомнила, что во время съемок получила травму, внезапно встретившись с деревом, так что так и не успела добежать до лагеря противника и схлестнуться со злобным орком. Как обошлось без моего участия, понять я не могла. Вероятно, и не обошлось: перенесли съемки. Но того, что я не достигла цели, не заметить не могли – это факт. Значит, заметили. Но какого черта они оставили меня лежать на сырой земле, даже не подумав оказать медицинскую помощь. Не нашли? Не искали?
В том, что я лежу в чистом поле, обдуваемая вечерним ветерком, я не сомневалась: надо мной простиралось ночное небо, усыпанное звездами, непривычно крупными (но, может, такими они и должны быть за городом, где я сто лет не была).
«Природа прекрасна! – подумала я. – Как жаль, что мы так редко находим время пообщаться с нею».
С одной стороны луга, выбранного для съемки фантастической битвы, был лес, с другой – река, да и сам луг был усыпан цветами, которые, несмотря на то, что их наверняка растоптала массовка, должны были благоухать. Предвкушая наслаждение от букета ароматов, я втянула ноздрями вечерний воздух и… поморщилась. Пахло, нет – воняло, не деревьями, травами и водяными лилиями, а потом, кровью и гнилью.
Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и с трудом подавила рвотный рефлекс – поле было усеяно трупами уродливых существ: вероятно, актеров, играющих прислужников Темного лорда. Они так и приняли смерть – в костюмах и гриме. Но кто их так мог покрошить? Что за ебаный маньяк?
Совершенно целых тел поблизости не было: у кого не хватало кисти, у кого руки, ноги, головы, а некоторые и вовсе были рассечены на несколько частей. И они были настоящими, об этом мне говорили все органы чувств: от зрения до обоняния.
На дальнем конце поля возникли силуэты. Сначала мне показалось, что это мужчины: высокие, коренастые, в рогатых шлемах, в каких были многие из тех, кто играл нелюдей из войска Темного лорда. Подумала, что они высматривают живых, чтобы отправить раненых в больницу, и хотела даже привлечь их внимание, показав, что я тоже уцелела, но, скорее всего, смогу доковылять до госпиталя и сама.
Но тут произошло то, что заставило меня затаиться. Двое коренастых мужчин, один из которых был в серебристых, почти белых доспехах, другой – во всем черном, рывком поставили на ноги пострадавшего: высокого худощавого мужчину с разметавшимися по спине светлыми волосами.
– Затаился, гад, Харк побери, – прохрипел тот, кто был облачен в серебристые доспехи, – думал, мимо пройдем, финг болотный.
– Да какой он болотный? – презрительно процедил тот, кто был в черном. – Так, безродный, перекати-поле, дерьмо собачье. – Процедив сквозь зубы оскорбленье, он со всей дури двинул поднятому с поля воину под дых, заставив того издать полустон-полурык.
– Грязный хер! – прошипела жертва, на мгновенье подняв голову и снова уронив ее на грудь.
– Забирайте! – рявкнул черный своим спутникам. Двое, одетых в черное, но чуть менее высоких и широкоплечих мужчин приблизились. Светловолосому заломили руки и, надев на них что-то, похожее на грубые наручники, подтолкнули несчастного рукоятью кинжала:
– Шагай, дерьмо безродное!
Пленник (а теперь у меня уже не оставалось сомнения в том, что длинноволосого взяли в плен) побрел в ту сторону, с которой появилась недавно черно-серебристая процессия. Один из черных пошел следом, периодически подталкивая несчастного.
Люди в черных и серебристых доспехах повели себя как победители, безжалостные к поверженному врагу.
– Глянь, кажись, дракл! – злорадно произнес человек в черном, с силой пнув одно из тел. Тело приподнялось, просипело: «Оркл продажный» – и снова распласталось под ногами чудовищ.