Моя чужая дочь
Шрифт:
У Луизы, конечно, осталась масса вопросов к хозяевам, но, даже понимая это, Роберт не мог больше здесь оставаться. Он был сыт по горло информацией, он и надеялся, и боялся, что Луиза тоже сложит два и два. Нужно убраться из этого дома и постараться вырвать наконец чертов нож из сердца. И только тогда можно позволить себе думать о Руби и ее шатком будущем.
– Мне очень жаль, что вы потеряли дочь, – напоследок сказал он Василу Вайстраху, вынул из портмоне визитку и оставил на подносе. – Если что-нибудь вспомните, если захотите поговорить – звоните. – Роберт кивнул Ирене Вайстрах и зашагал к выходу, в душе умоляя Луизу отбросить профессиональное любопытство и выйти вместе с ним.
Он
– Ну и вид у тебя. Будто с призраком столкнулся. – Луиза защелкнула ремень безопасности и, надев солнечные очки, повернулась к Роберту: – Сам посмотри.
Роберт бросил взгляд на двойное отражение в ее зеркальных стеклах.
– Так и есть.
И машина резко рванулась вперед.
Роберт позвонил Луизе на мобильный, хотя она находилась за стенкой, в соседнем номере. Он не собирался оставаться в Нортгемптоне на ночь, как не собирался и тревожить Луизу – по крайней мере, до утра. Они сошлись на том, что обоим необходим отдых, и не так давно распрощались в коридоре, наспех проглотив что-то не вполне съедобное в гостиничном ресторане.
Роберт прижал телефон к уху и, утонув головой в подушке, слушал длинные гудки. Не так-то просто оказалось поселиться в раздельных номерах – администраторша приняла их за парочку и упорно предлагала совместный.
– Угу, парочка. Криминальная, – процедил он вслух. Боже правый. И затем в трубку: – Тоже не спишь?
– Сплю, – отозвалась Луиза. – А что?
Рановато для сна, про себя съязвил Роберт.
Впрочем, ее разморило от бутылки вина, что они распили за обедом.
– Наташа Джейн Варни – вот что.
– Опять старая песня. Мы это уже обсудили, Роб. Спокойной ночи.
– Подожди.
– Я устала. Заметь, я согласилась остаться только ради тебя, чтобы мы с утра побывали в местном загсе и ты наконец избавился от своих бредовых идей.
– Ты должна найти мать похищенного ребенка.
– Полиция сообщила ее полное имя. Не пробовал заглянуть в телефонный справочник? – Луиза зевнула. – Дай поспать, Роб. Иначе завтра сам же и пожалеешь. – Она отключилась.
Роберт расправил на кровати газетные страницы, которые взял у поляков. Он чувствовал себя историком, выискивающим недостающие факты чьей-то биографии, с той лишь разницей, что ему на блюдечке преподнесли всю головоломку – каждый фрагмент пронумерован, осталось лишь сложить. Загадочным и трагическим образом он оказался единственным человеком в мире, способным увидеть целиком картинку, которой суждено изменить не одну жизнь.
МЛАДЕНЕЦ ПОХИЩЕН ИЗ МАШИНЫ
Лучшие силы полиции Нортгемптона брошены на поиски младенца, похищенного в субботу 4 января из машины на парковке супермаркета.
Двадцатичетырехлетняя Черил Варни, мать Наташи Джейн Варни, восьми недель от роду, оставила спящую дочь в машине, пока сама ходила в магазин. Вернувшись с покупками, миссис Варни обнаружила машину пустой и подняла тревогу.
Инспектор уголовной полиции Джордж Ламли, возбудивший дело о похищении, просит граждан проявлять бдительность и сообщать любые факты, которые могут навести на след преступника. «В момент похищения на Наташе Джейн Варни был светло-розовый комбинезон и белая вязаная шапочка. Младенец был завернут в одеяльце, тоже розового цвета. Крайне важно как можно скорее вернуть младенца кормящей матери. Полагаю, излишне упоминать об отчаянии родителей. Эндрю и Черил Варни умоляют всех и каждого о помощи», –
Крохотный квадратик текста на странице газеты – а сколько судеб перечеркнуто. Заметку напечатали под снимком, и Роберт долго всматривался в густые угольно-черные волосы девочки и бездонные глаза. Ее на редкость длинные пальчики вцепились в край одеяльца, а младенческий взгляд был устремлен в пространство. Сколько раз Роберт видел этот взгляд на лице Руби, когда она улетала мыслями в свою сказочную страну. Мать похищенного ребенка, Черил Варни, на снимке была почти неразличима.
Луиза наверняка обвинит его в паранойе. И все же Роберт потянулся за телефонным справочником, открыл на букве В. В Нортгемптоне обнаружилось не так много Варни – и лишь одна из фамилий с инициалом Ч. Роберт записал в мобильник адрес и цифры номера и захлопнул телефон. Сообщить незнакомой женщине в трубку, что твоя падчерица оказалась ее родной дочерью, похищенной много лет назад? Исключено.
О да, теперь он точно знает, что произошло в далеком январе девяносто второго. Роберт открыл мини-бар. Черт бы побрал это право личной собственности, о котором в девяти из десяти случаев так печется закон…
Уходящее солнце садилось в облака. Роберт предчувствовал дождь. Предчувствовал грозу с ураганом. Фыркнув, он прополоскал рот и отложил зубную щетку из гостиничного туалетного набора.
Впрочем, что ему за дело до погоды – пусть хоть небеса разверзнутся. А вот телефон Эрин его очень беспокоил – не иначе как разрядился, судя по тому, что голосовая почта включалась до первого гудка. Роберт названивал регулярно, хотя представления не имел, что скажет, если вдруг услышит голос жены. Он плеснул в лицо пригоршню воды и пятерней пригладил влажные волосы. Взял ключи от машины, запер номер, оставил ключ администратору и вышел из гостиницы. Луиза его не хватится – наверняка спит. В крайнем случае нежится в ванне или в постели перед телевизором.
Через двадцать минут Роберт свернул на Виндзор-террас, тесную улочку из игрушечных кирпичных домиков. Единственное окошко на фасаде каждого гляделось в точно такое же окошко напротив, и на всех окошках тюль. На всех, заметил Роберт, кроме одного – без занавески, зато с плотно задернутыми шторами. Предзакатные лучи проложили оранжевую дорожку на совершенно безлюдной улице.
Припарковаться удалось лишь у самого последнего дома. Роберт возвращался к владениям Варни пешком, весь в испарине. Воздух и так сильно прогрелся за день, а в узком пространстве между домами наверняка еще градуса на два-три выше. Живя в такой тесноте, думал Роберт, трудно что-либо скрыть от соседей. Интересно, знает ли местный народ о трагедии Черил Варни?
Дом номер 18, крохотный и аккуратный, как и все прочие на улице, был до странности безликим. Ни корзин с летними цветами на заборе вдоль тротуара, ни герани на подоконнике. Из соседних окон доносилась музыка или бормотание телевизора, и напоминанием об улице Вайстрахов вдруг раздался обиженный детский плач, но теперь у Роберта заныло сердце: в одном из здешних домов не звучал ни плач, ни смех детей. В этом доме царило безмолвие печали.
Не думая о последствиях, еще не зная, что сказать несчастной матери, а о чем умолчать, Роберт открыл калитку с номером 18, прошел по дорожке и постучал во входную дверь. Именно здесь, как выяснилось, окно на улицу было задернуто, так что, не дождавшись ответа на стук, Роберт не смог даже заглянуть в комнату. Да и обходной путь закрыт, поскольку домик был втиснут между двумя домишками-близнецами. Роберт постучал еще раз, громче и настойчивее. На соседнем пороге появилась женщина средних лет с вертлявым песиком под ногами и уставилась на Роберта, словно он тарабанил в ее собственную дверь.