Моя-чужая

Черная Лана

…Артем распахнул глаза, но некоторое время не мог понять, где находится. Еще мгновение назад он пытался выбраться из горящего дома. Искал сестру, а после — выход. Задыхался. Вырывался от пожарных, пытавшихся остановить его. Он не мог бросить сестру. Не мог. А теперь…

Он обвел взглядом комнату. Все правильно. Вечером он приехал к Катрине и остался у нее. А все, что было после — лишь кошмар. Он вытер ладонью почему-то мокрое лицо и взглянул на Катрину.

Она сидела на его ногах. В синих глазах — страх. Он напугал ее своим кошмаром. На нижней губе кровь. Артем осторожно

коснулся раны.

— Это я? — спросил хрипло.

Катрина кивнула и сделала попытку улыбнуться, но тут же скривилась, отдернув голову и облизав закровившую губу.

— Ты кричал, — попыталась объяснить она. — Я хотела разбудить тебя, но ничего не вышло. И вот… — она развела руками.

— Прости, я не хотел, — прошептал он, большим пальцем погладив ее щеку. Она на секунду прикрыла глаза, затаив дыхание, а потом все-таки улыбнулась.

— Конечно, не хотел. Это все кошмар. Не бери в голову. До свадьбы заживет. Кофе будешь?

И ловко спрыгнула с кровати, не дав и шанса остановить ее. Артем усмехнулся.

— Мне бы чего-нибудь покрепче.

Она замерла на пороге, глянула через плечо, в изумлении изогнув бровь.

— Крутов, ты меня удивляешь. Алкоголь с утра?

— У меня была трудная ночь, а сегодня выходной, — улыбнулся он. — И себе налей, — прокричал Артем, когда она, демонстративно закатив глаза, скрылась в коридоре, — не люблю пить один, — добавил уже себе и поднялся. — И никаких больше свадеб. Ты уже замужем. Хватит.

Подошел к окну. На кухне кудесничала Катрина: чем-то звенела, гремела, что-то напевала. Двор гомонил. Солнце сияло. Все как обычно. Только тревога сдавила клещами и не отпускала.

— Крутов, — донесся из-за спины возмущенный голос, — мало того, что ты алкоголик, так еще и девушку решил споить.

— Ты не девушка, — он взял протянутый бокал коньяка, осушил залпом, — ты моя жена. И не забывай об этом.

Она только фыркнула в ответ и последовала его примеру. Он улыбнулся, притянув ее к себе, нежно коснулся губами ее губ с привкусом крови и коньяка.

— И я хренову тучу лет не напивался с тобой, — проговорил он, уткнувшись лбом в ее. — А это так здорово. Я забыл, как это здорово.

— О да, — протянула она весело. — Особенно наутро… мы всегда такие веселые.

Она состроила смешную рожицу.

— И по лицам домочадцев лихорадочно пытаемся вспомнить, что же мы натворили, — добавил Артем ей в тон.

А она вдруг сделалась очень серьезной. И морщинка пролегла между бровей. Артем стер ее подушечкой пальца.

— Что с тобой, Тема? — спросила взволнованно. — Это все из-за кошмара, да?

Он сел на подоконник, увлек Катрину за собой, обнял за талию.

— Расскажи, — попросила тихо.

— Зачем? — он уже рассказывал однажды. А потом потерял Настену.

Артем помнил тот день. Шел дождь. Черное небо вспарывали молнии. Он прилетел из Германии, с трудом вырвавшись от дотошных немцев. В тот день хоронили Гурина. Артем не жалел его, тот получил по заслугам. Единственное, о чем он мог сожалеть — что не он спустил курок. Да и в официальную версию самоубийства не верил — не тем человеком был Гурин. Он слишком любил жизнь. Настолько, что продал единственную дочь. Впрочем, его убийце он отдавал должное, тот сработал профессионально, и даже был благодарен. И внутри как-то легче стало, будто с него сняли тяжелую ношу. Хотелось веселиться, любить и наконец, радоваться жизни. И для этого ему не хватало лишь ее.

Артем не ожидал, что Настена так болезненно воспримет смерть отца. Не понимал, как она могла его любить и простить ему смерть родной матери. Но она смогла, как и переложить свою ненависть на Артема.

Он вошел в дом промокший, ища только ее. На поминках собралось много народу и большинство из них презирали Гурина, Артем знал. Слетелись как стервятники. Крутов с удовольствием разогнал бы всех к чертовой матери, но он искал Настену. Он прилетел, чтобы забрать ее с собой. И ему было плевать на все остальное. Как и на то, что она вдруг оказалась против.

Она стояла у окна с бокалом вина. В рыжую косу вплетена черная лента. Глухое черное платье доходило до щиколоток, делало ее невероятно хрупкой. Он подошел со спины, обнял за плечи, уткнулся носом в пахнущие полевыми цветами волосы.

— Как же я соскучился по тебе, — пробормотал, не в силах отпустить.

— Пришел за своим? — холодное в ответ. — Мне сейчас уйти или ты, как новый хозяин, великодушно позволишь дождаться, пока все разойдутся? Или…

Он резко развернул ее лицом к себе. На щеках дорожки туши, а в ясных глазах — слезы. Он не стал ничего спрашивать, не стал слушать ее бред. Подхватил под колени и перекинул через плечо. Бокал выпал из ее пальцев, разлетелся осколками по паркету. Она взвизгнула, стукнула его по спине кулачками. Артем передернул плечами, поправил ношу и, не слушая ее, двинул в сторону выхода. Щуплый мужик попытался его остановить, но Артем лишь глянул на него и тот моментально ретировался. Торопливыми шагами Крутов сбежал по ступеням, прошел по дорожке через фонтанную аллею, свернул к центральным воротам, за которыми уже виднелась его машина. Насвистывал под нос детскую песенку и старательно не вслушивался в слова Настены. Потом разбираться будут, как долетят домой. Он толкнул кованые ворота, как услышал за спиной:

— Отпусти ее.

Мужской голос и щелчок взведенного курка заставили остановиться и обернуться.

Охранник стоял в нескольких шагах. Держал Артема на мушке.

— А если не отпущу? Выстрелишь?

Тот сосредоточенно кивнул. Артем усмехнулся.

— А не боишься в хозяйку попасть?

Охранник замешкался.

Настена взбрыкнула, ударила по спине. Больно, но Крутов стерпел.