Моя единственная
Шрифт:
— И о чем ты думаешь? — спрашиваю я.
Он подходит ближе.
— О том, что сегодня мой день рождения, и у меня есть одно желание.
Мое сердце начинает биться, а дыхание становится глубже.
— Да?
Шон кивает, делая еще один шаг.
— Ты знаешь, что это?
Слова не выходят, и я качаю головой.
— Ты, Девни. Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты перестала бороться и позволила мне любить тебя. Я хочу, чтобы ты увидела, как сильно я хочу тебя, во всех смыслах.
Я закрываю глаза, чувствуя слезы и боль в сердце. Я не могу так поступить с ним. Он будет любить
— Я бы хотела, чтобы это было так, но я только причиню нам боль.
— Почему?
Я смотрю в его изумрудно-зеленые глаза, которые видели меня практически во всех ситуациях, и ненавижу, что не могу поделиться этим.
— Я не могу уехать с тобой.
— Скажи мне почему.
Его рука касается моей щеки, обхватывая ее, а большой палец проводит медленную линию.
— Это не мой секрет.
— Думаешь, только у тебя есть секреты, Дев? Ты знаешь, почему я уехал столько лет назад и поклялся никогда больше не появляться в этом городе?
Я глубоко вздохнула, положив руку ему на грудь.
— Твой отец.
— Это был не только мой отец.
— Нет?
Его глаза закрываются, и я чувствую боль, исходящую от его тела.
— Нет.
Я никогда не была настолько глупа или наивна, чтобы думать, что у него нет секретов. У всех есть, я — худший преступник, но у меня была… надежда… что, возможно, у Шона их нет. Что он все мне рассказал, и только мои грехи нуждаются в исповеди. Очевидно, это не так.
— Нам не обязательно делать это сегодня, — предлагаю я.
— Через два часа у тебя день рождения, и у меня есть для тебя подарок.
Он мягко улыбается, но в его глазах, когда он смотрит на меня, чувствуется решимость.
— Я долгое время хранил его, говоря о нем только с братьями, но и тогда мы не обсуждали его по-настоящему. Понимаешь, дело в том, что я хочу жить с тобой. Я хочу быть плечом, на котором ты будешь плакать, как будто ты всегда была моей, но я сдерживался…
Я сосредоточилась на своем дыхании, но оно сбилось, когда его голова прижалась к моей.
— Больше нет, Девни.
Я стою в этом коконе тепла и безопасности, пока мы вдвоем прижимаемся друг к другу. Здесь, когда мы только вдвоем, кажется, что окружающий мир не может разрушить наши отношения. Легко поверить, что все тревоги поверхностные, и я хочу, чтобы все оставалось именно так. Когда надвигалась гроза, Шон бежал к моему дому, забирался в окно и ложился рядом со мной, держа меня за руку, когда гром сотрясал меня до глубины души. Я ненавидела грозу и боялась, что он пойдёт через поле, где есть вероятность, что он может пострадать, но он знал, что я больше боюсь, что он не придёт, поэтому он никогда не подводил меня. Теперь кажется, что буря не снаружи. Она бушует в этой комнате.
Я поднимаю голову.
— Ты знаешь, что ничто из того, что ты скажешь, никогда не изменит моих чувств к тебе.
Он смеется.
— Я надеюсь, что это не так.
—
— Потому что я хочу, чтобы ты любила меня. Не как лучшего друга, а как нечто большее. Я не знаю, что произошло в ту ночь, когда мы поцеловались, но это изменило меня. Это изменило то, как я вижу тебя и чего я хочу в жизни. Это не похоть. Это не что-то мимолетное, что пройдет. Это ты и я. У меня есть ты, Девни, и я никогда не смогу тебя отпустить.
— О, Боже, — говорю я, опуская голову ему на грудь. — Ты говоришь мне такие вещи, и я не знаю, как с этим справиться. Ты мой лучший друг. Ты парень, который всегда был рядом, и если бы я потеряла тебя…
— Тогда люби меня.
Мое сердце начинает колотиться так сильно, что он должен это слышать.
— Что?
— Если ты не хочешь меня потерять, тогда просто люби меня.
— Я люблю тебя.
Он откидывает мои волосы назад и улыбается.
— Ты никогда не потеряешь меня, несмотря ни на что. Ну, если ты захочешь меня после всего этого. Я хочу рассказать тебе все и дать тебе возможность выбрать. Я не хочу ждать несколько дней, недель или месяцев, пока ты все это узнаешь и разочаруешься.
Я поднимаю глаза, и меня охватывает страх, потому что он выглядит таким обеспокоенным.
— Почему ты так думаешь? Я была разочарована, когда узнала, что это ты съел последний кекс на моем дне рождении, когда мне было девять лет.
Он улыбается.
— Это хуже, чем украсть последний кекс.
— Ты уверен? Я очень люблю кексы.
Напряжение Шона немного спадает.
— Я уверен.
— Хорошо.
Он отпускает меня и садится на кровать.
— Все возвращается к той ночи, когда Коннор закончил школу.
— Я находилась в Колорадо.
Шон кивает.
— Я знаю. Ты осталась там в тот год. Это был наш второй курс колледжа.
Да. В тот год я держалась подальше от всех.
— Все, что я помню о том времени, это как ты позвонил мне.
— Мне было так хреново.
— Я помню. Не знаю, слышала ли я когда-нибудь, чтобы ты так злился.
Шон позвонил мне на следующий день после выпускного своего брата, и я думала, что он будет счастлив и расскажет мне обо всем, как они вчетвером веселились, но разговор был совсем не таким. Он был… так не похож на себя. Я не знала, как к этому относиться, просто понимала, что его отец, должно быть, очень плохо воспринял новость об уходе Коннора на флот.
Он берет мою руку в свою, переплетая наши пальцы.
— В ту ночь я чувствовал себя самым неуправляемым из всех. Мой отец, как обычно, напился. Он был зол на нас, как обычно. Но на этот раз он сел в машину, мою машину.
— Твою машину?
Его дыхание длинное и ровное.
— В ту ночь он убил двух человек. Он сбил их с дороги, когда мы с братьями ехали за ним. Он разрушил семью.
— Шон…
— Нет, понимаешь, он даже не разрушил мою, — продолжает он. — Боль от этого несла семья тех, кого он убил. Эрроувуды и так были в полной заднице. Но эта семья не заслуживала ничего подобного. Он забрал мою машину, убил их, а потом пригрозил, что свалит все на нас четверых, если мы не будем держать язык за зубами. Люди в городе знали мою машину…