Моя фамилия Павлов
Шрифт:
– Вы что, думаете, что немецкий пролетариат пойдёт на нас войной? Я буду вынужден поставить в Главном политуправлении вопрос о вашей политической незрелости.
– Можете ставить какие хотите вопросы и где угодно, вот только если завтра война. То наши командиры в первую очередь будут думать не о своих бойцах, а о своих семьях, а вы сами сможете потом смотреть в глаза тем командирам, чьи семьи погибнут из-за вашего ослиного упрямства. А немецкий пролетариат, так он не то, что послушно, а с большой охотой пойдет на нас войной за обещанные им их фюрером восточные земли и рабов. Не путайте наш рабочий класс и немецкий, как и весь западный рабочий класс. Во всей теории товарища Маркса есть всего одна ошибка, но она очень существенна. Не помню в какой точно работе он писал, но там сказано, что построить коммунизм может только западный рабочий класс, а славяне на это не способны. Не поручусь за точность слов, но где-то так он и сказал.
Карл Маркс был жутким русофобом и в очень многих своих работах называл её оплотом мировой реакции и угрозы свободному человечеству, при этом полностью отказывая ей в возможности Революции.
При этом он допустил фундаментальную ошибку, именно западный рабочий класс воспитанный в обществе ярых индивидуалистов мало способен на коллективный труд, как он пишет в своих работах о коммунизме. Западная цивилизация приучена думать в первую очередь о себе, в отличие от России, где общинная система издревле подразумевала коллективный труд. Почему революция в итоге победила именно у нас? Ведь были социалистические республики в Германии, Австрии, и других странах Европы, но их сразу задавили. О своей приверженности коммунизму немецкие рабочие будут вспоминать только попав в наш плен, а до этого будут послушно выполнять приказы своего командования в надежде получить после войны у нас наделы и рабов.
– Я этого так не оставлю! Это уже прямой троцкизм!
– Как раз наоборот, это Троцкий всё стремился к мировой революции, и для него Россия была лишь топливом для неё, при этом ему было плевать, что станет со страной и её народом при этом. В отличии от него, товарищ Сталин трезво смотрит на мир и потому строит коммунизм в отдельно взятой стране, поскольку отлично понимает, что лишь на реальном примере можно доказать всему миру жизнеспособность коммунистической идеи. Только на собственном примере мы сможем показать рабочим всего мира, что можно жить по-другому, а насильно коммунизм им не принести.
Ещё минут десять я спорил с этим твердолобым ортодоксом, но всё же настоял на своём, надавил своей должностью и приказал немедленно начать скрытую эвакуацию. При этом я ни сколько не сомневался, что сразу же после совещания на меня в Москву ушли телеги доносов.
Двумя днями позже, Кремль, Москва.
– Уймись Лёва, Павлов всё сделал правильно.
– Но его высказывания о Марксе!
– Ты сам читал все его работы, а не только Капитал?
– Павлов прав, Маркс был жутким русофобом, просто это не афишируется, что бы не портить в глазах людей его облик. И про семьи комсостава он тоже прав, пусть командиры думают о своих бойцах, а не о своих семьях.
– Но война, почему Павлов так уверен в её начале?
– Чутьё, всё, что он мне предсказал с развитием событий в Европе, уже сбылось, да и немцы не просто так стягивают к нашей границе свои войска. Тебе всё ясно? Павлова не трожь! Он за последние несколько лет столько сделал для страны и армии, как ни кто другой. Всё, иди.
Раздражённый Мехлис вышел из кабинета Сталина, Павлов не понравился ему уже несколько лет, но повода для заведения на него дела не было, да и явная поддержка его Сталиным связывали ему руки, вот и теперь Сталин прямо дал понять, что лезть в дела Павлова и тем более его трогать нельзя. Но ни чего, он подождёт, он умеет ждать.
Ничего этого я не знал, в оставшееся время носился по частям, проверяя их боеготовность и развёртывание на рубежах будущей обороны. Вот так и наступил вечер субботы 21 июня 1941 года. Рано вечером я лёг спать, приказав разбудить меня в час ночи, а также всем работникам штаба быть после 12 ночи на своих местах. Приказ о приведении всех войск в полную боевую готовность отдал еще в пятницу вечером. Согласно ему ещё оставшиеся в своих расположениях войска ночью на субботу скрытно выводились в поле и занимали там оборону, а в местах расположения оставалась лишь хозобслуга, которая и имитировала для возможных наблюдателей нормальную жизнь частей. В три часа ночи в штабе стали раздаваться многочисленные телефонные звонки от постов ВНОС о приближающемся шуме моторов. Началось! Не дожидаясь, пока немецкие самолёты пересекут нашу границу, по ВЧ связи позвонил в Москву Сталину, он, как и я не спал.
– Товарищ Сталин, это Павлов, думаю началось, посты ВНОС докладывают о многочисленных шумах моторов в воздухе. В любом случае, ещё максимум полчаса и будет всё ясно.
– Товарищ Павлов, у вас всё готово?
– Да товарищ Сталин, все войска выведены на свои позиции и приведены в полную боевую готовность. В местах их постоянного расположения, технических парках, складах и аэродромах устроены засады для немецких самолётов.
– Хорошо, сразу сообщите, как начнётся.
– Слушаюсь товарищ Сталин.
Глава 8
22 июня 1941 года, штаб ЗОВО, Минск.
Буквально минут через 10 после моего разговора со Сталиным по ВЧ, посыпались многочисленные телефонные сообщения о массовом переходе, вернее перелёте, границ СССР немецкими самолётами. А еще минут 15 спустя и первые сообщения о бомбово-штурмовых ударах. Все они приходились на места расположения наших частей и в первую очередь аэродромов. В отличие от того раза, на этот раз немцы под массированным зенитным огнём бомбили пустышки, вместо техники и самолётов на земле были или их муляжи, или списанная техника, а в это время сами немецкие самолёты атаковали наши истребители, одновременно с этим в воздух с замаскированных аэродромов поднимались и наши бомбардировщики. В первый налёт немецкие бомбардировщики и штурмовики вылетели без истребительного прикрытия, так как оно по замыслу немецких генералов было не нужно. Все советские самолёты должны были в это время мирно стоять на своих аэродромах, а потому помешать немецким бомбардировкам ни как не могли. Пользуясь моментом отсутствия в воздухе немецких истребителей, вся бомбардировочная авиация ЗОВО, до последнего самолёта могущего взять бомбу или эрэс, под прикрытием части истребителей, двинулась к польской границе и чуть позже начала немецких бомбардировок нашей территории, нанесла уже свой массированный бомбоштурмовой удар по приготовившимся к удару немецким частям на линии государственной границы. Одновременно с этим открыла огонь и наша полевая артиллерия, рисковать тяжёлыми орудиями я не стал, все они были заранее оттянуты к местам долговременной обороны. Пускай Ф-22 и УСВ были не такими мощными, но и их фугасные снаряды могли натворить делов, а там, где были скопления пехоты, в ход пошли устаревшие шрапнельные, и немецкая пехота оказалась под железным дождём. Но это было у границы, а пока жители Миска ранним утром воскресного дня были разбужены рёвом сирен гражданской обороны. И хотя зенитчики и истребители отработали на отлично, ни одна немецкая бомба не взорвалась в городских пределах, но по общегородской системе вещания всем жителям города было велено спустится в подвалы своих домов. Под этот вой сирен, который врывался в мой кабинет и состоялся мой второй разговор за сегодняшний день с товарищем Сталиным.
– Товарищ Сталин, немцы бомбят нашу территорию.
– Что у вас там за шум, товарищ Павлов?
– Это сирены гражданской обороны.
– Немцы бомбят Минск?
– Пытаются, сначала на подходе к городу их встретили наши истребители, а затем орудия ПВО.
– Как общая обстановка?
– Пока ещё мало данных, товарищ Сталин, всё только началось, но немцы клюнули на нашу обманку, бомбят подготовленные для них объекты и несут потери.
– Большие?
– Пока не знаю, ещё не докладывали, да и бомбёжки пока продолжаются.
– Ваши ответные действия.
– Вся авиация округа способная нести бомбы и эрэсы в воздухе и по идее уже должна достичь границы. Их прикрывает часть истребителей, отбомбятся они без особых проблем, а вот на обратном пути их скорее всего перехватят обозлённые немцы, вот тогда истребительное прикрытие и сработает. Кроме того, по разведанным данным, как только начнётся, наша полевая артиллерия должна была нанести артиллерийский удар по местам скопления противника.
– Почему не тяжёлая?