Моя герцогиня
Шрифт:
— Я тебя уже любила, — тихо призналась Джемма.
— А я хотел, чтобы влюбилась, как в первый раз.
— И в итоге повел себя, как настоящий эгоист. Даже не подумал, что мне хотелось быть рядом.
— Простишь меня?
Джемма всхлипнула и уткнулась в плечо мужа.
— Нет.
— Я никогда не был так счастлив, как в эти последние дни. Когда ты со мной кокетничала. Когда смотрела с интересом и с восхищением. Когда смеялась и позволяла себя любить. Когда любила
— Но ведь все это можно было сделать еще год назад, — пробормотала Джемма сквозь слезы.
— Возможно, у нас в запасе еще целый год. Обморок в палате лордов случился больше года назад.
Едва уловимые нотки печали в голосе подсказывали, что он сознает горькую ошибку и намеренно выдает желаемое за действительное. Слезы уже текли по щекам и даже ощущались на губах.
— Ты подарила счастье, о котором трудно было даже мечтать, — продолжал Элайджа.
— Не смей говорить так, будто собираешься умереть завтра! — закричала Джемма. — Это невыносимо! Жестоко!
— Но ведь ты — моя герцогиня. У тебя хватило мужества принять нелегкое решение и уехать из Лондона, а потом — когда я позвал — вернуться. При необходимости сможешь заботиться и о доме, и о поместьях, и о приюте на Кэки-стрит. Не сомневаюсь, что ты справишься.
— Нет, ни за что!
Объятия стали еще крепче.
— Не надо плакать.
— Буду плакать, сколько захочу! — упрямо заявила Джемма. — О Господи, кажется, я начинаю понимать вдовий траур.
— Но зачем же…
Она не слушала.
— Потому что, если ты умрешь, мне никогда в жизни не захочется носить какой-нибудь цвет, кроме черного. — Из груди рвались рыдания. — Да, год и один день буду ходить во всем черном и плакать не переставая. Никто, никто не сможет меня осудить. А ведь еще недавно я не понимала, почему Хэрриет до сих пор оплакивает мужа, хотя тот умер почти два года назад.
— Хватит! — нетерпеливо крикнул Элайджа.
Но Джемма, сраженная несправедливостью судьбы, рыдала по-настоящему — некрасиво и бурно. Герцог прижал ее к груди, пытаясь согреть и успокоить.
— Этого не может быть! — твердила она, ничего не видя и не понимая. — Неправда, неправда, все неправда!
Элайджа подхватил жену и на руках понес в спальню. Они долго лежали рядом, и она продолжала неудержимо рыдать, потому что на самом деле все было правдой. Он ее покидал.
Да, любимому супругу предстояло уйти от нее в вечность, и спасти их могло только чудо. Но они не верили в чудеса. Шахматы учат мыслить логически и рационально. А в результате разбиваются сердца.
Едва рыдания немного стихли, Элайджа заговорил:
— Наверное, тебе следует самой уйти от меня.
Джемма резко выпрямилась и посмотрела на него горящими глазами.
— Что ты сказал?
— Ужасно заставлять самого дорогого человека выносить страдания. Ты…
Он замолчал, потому что она принялась с детским отчаянием шлепать его ладонями по груди.
— Нет, больше тебе не удастся отослать меня прочь! Как можно этого не понимать?
И снова зарыдала, беспомощно повторяя:
— Никогда не пытайся от меня избавиться! Слышишь, никогда!
— Прости! — Элайджа испуганно прижал жену к груди. — Глупые слова. Прости, милая!
Полные слез глаза светились решимостью.
— Ты только что по ошибке нас разлучил, — произнесла она негромко, но упрямо. — Любишь повторять, что я принадлежу тебе, но, кажется, забываешь, что сам в равной степени принадлежишь мне.
Элайджа вслушивался в полный страсти голос и внезапно открыл простую и неоспоримую истину: Джемма любила его. Мудрая, великодушная любовь помогла ей забыть измену и долгую разлуку.
И все же предстояло узнать ответ на самый главный вопрос. Он сжал ладонями ее печальное личико и отстраненно заметил, что пальцы дрожат.
— Скажи, ты сможешь меня простить?
Она растерянно заморгала.
— За что?
— За то, что не удастся остаться рядом навсегда. Поверь, мне бы очень этого хотелось.
— Знаю, — прошептала Джемма и нежно поцеловала в губы. — Знаю и верю.
Глава 24
2 апреля
Следующим утром Джемма уединилась в маленькой гостиной и предалась размышлениям. Предстояло понять, как жить с постоянным предчувствием беды и с огромным камнем на сердце. Бегать за Элайджей по пятам и требовать от него, чтобы он следил за здоровьем? Ни в коем случае. Мелочная опека вызовет раздражение и гнев. К тому же всякий раз, когда она начинала прислушиваться к неровному, скачущему биению его сердца, едва сама не падала в обморок.
Но жестокий страх не отступал ни на минуту. Стоило поднять руку над шахматной доской, как пальцы начали предательски дрожать. Едва Джемма решила отложить размышления до лучших времен и собралась навестить мужа в кабинете, как в дверь постучали и на пороге возник чрезвычайно мрачный Фаул.
Герцогиня вскочила так стремительно, что по неосторожности смела со стола доску. Фигуры раскатились по полу.
— Что-то случилось с?..
Дворецкий понял тревогу госпожи и поспешил успокоить: