Моя любимая ошибка

Кэмерон Челси М.

Я была уже почти готова, когда он постучал в дверь.

— Вы готовы, Мисс Колдвелл?

— Да, Мистер Заккаделли. Теперь можете меня сопровождать.

Он открыл дверь и, хотя он уже меня видел, его глаза все равно округлились.

— Великолепно.

— Спасибо.

— Пойдем? — он протянул руку. Я взяла ее и мы вышли.

— Где Дара?

— Ей надо было работать.

— О, она не попрощалась.

Хантер пожал плечами. Хм.

Он делал все, что должен был: открывал двери, провожал и все такое. Моя внутренняя

феминистка сопротивлялась мысли, что я не могу сама себе открыть дверь, но было мило не делать всего этого один вечер. Позволить Хантеру отодвигать мой стул на один вечер не воспрепятствует движению по свободе для женщин. Я надеялась.

— Ты напряжена, Мисси. Я вижу это выражение у тебя на лице.

— Какое выражение?

— Это не грех, позволить мне открыть тебе дверь. Я знаю, что ты отлично умеешь это делать сама.

— Кто так сказал?

— Ну, ладно.

Ресторан, The Broadway Public House, располагался в кирпичном здании, в деловом районе Бангор, в нескольких минутах от университета. Каким-то образом Хантер нашел место для парковки для своего Pontiac Sunfire, прямо рядом с рестораном.

— Я везучий, — сказал он, открывая для меня дверь.

Ресторан был в ряду кирпичных зданий, которые располагались по всей главной улице, со старой кирпичной мельницей в конце.

Повсюду был белый лен, свечи и французские штуки в меню. Слава Богу я знала его достаточно, чтобы понимать, что они означают.

У официанта был акцент, что, вероятно, означало, что он из франко-канадской семьи, которая не так давно пересекла границу. Мы заказали закуску из французского хлеба, соус из козьего сыра и канапе с моццареллой, базиликом и томатами в бальзамическом соусе.

Мы не хотели рисковать с поддельными документами, поэтому оба попросили газированную воду.

Когда пришло время заказывать, я остановилась на феттучини с чесночным хлебом, а потом пришел черед Хантера.

— Арахисовое масло и джем с гарниром из спаржи, — официант смотрел на него секунду, но потом записал.

— Какой джем вы хотите?

— Клубничный, — официант записал и ушел, слегка покачивая головой.

— Мы идем в хороший ресторан, а ты заказываешь арахисовое масло с вареньем?

Он пожал плечами, не обеспокоенный тем, что скорее всего официант сейчас всем рассказывает о психе, который заказал арахисовое масло.

— Я никогда тут не ел и не знаю, что вкусно. А арахисовое масло с вареньем всегда вкусно. Его нельзя испортить. Арахисовое масло и варенье всегда помогали мне и они постоянны в моей жизни. Они никогда не предавали меня. Я люблю их. — его глаза проникали в меня, пока он это говорил, и у меня было чувство, что мы говорим не о сендвиче.

— Может мне оставить вас с сендвичем наедине? Кажется, я вам не нужна.

— Я вероятно спроецировал свои мысли о ком-то на сендвич.

— Совсем немного.

Официант уже пришел в себя к тому времени, как

принес наш ужин. Они изрядно постарались, чтобы заставить сендвич выглядеть красиво, но это все еще был сендвич. Он выглядел глупо на тарелке с петрушкой и каким-то соусом по краям.

— Я предлагаю тост, — сказал Хантер, поднимая бокал. Я подняла свой. — За арахисовое масло и варенье. Мой любимый сендвич.

— За сендвич, — сказала я и мы чокнулись бокалами. Некоторые странно посмотрели на нас, но я их проигнорировала. Они просто не понимали удивительности арахисового масла и джема.

— Хочешь кусочек? — сказал Хантер, протягивая сендвич. Одна женщина была в совершенном ужасе от того, что он только что протянул мне свой сендвич.

Я перегнулась через стол и откусила. Он был очень вкусным. Арахисовое масло должно быть было органическое и в нем было как раз достаточно хруста. Джем тоже был домашним. Ммм.

— Хочешь попробовать мое? — я скормила ему немного моей потрясающей пасты.

— Не так вкусно, как мое.

— Как угодно. Ешьте свой сендвич, Мистер Заккаделли.

— Да, Мисс Колдвелл.

Мы еще немного пожевали и расслабились в тихом окружении ресторана. Мягкие звуки рояля доносились из угла, где играл профессионал, а мягкие звуки фарфора добавляли уюта. Это определенно было милым местом и я чувствовала себя слегка неподходящей.

— Хочешь сыграть в игру? — спросил он.

— Какую игру? — зашевелились мои мысли.

— Я говорю что-то, а ты говоришь первое что приходит тебе на ум. Потом твоя очередь.

— Ладно, — он вытер губы салфеткой и сделал глоток воды.

— Что первое пришло тебе в голову, когда ты увидела меня в первый раз?

— Черт.

— Как "черт, этот парень горячий"?

— Нет, больше похоже на "Черт, это не девушка".

— Справедливо. Что было вторым, о чем ты подумала?

— Беда.

Он громко засмеялся, поражая остальных ужинающих.

— Моя очередь? — спросила я.

— Давай, — ответил он, откидываясь назад, словно подготавливается..

— Первое, о чем ты подумал, когда увидел меня?

— У меня было три одновременные мысли. Первое — он поднял палец, — сногсшибательная, вторая — другой палец — это не может быть правдой, и третья, — я очень, очень надеялся, что буду делить комнату с тобой, чтобы я мог все время смотреть на тебя.

— Ты должен был использовать одно слово.

— Мисси, одно слово не может описать тебя, — я могла тоже самое сказать о нем.

— Ладно, как насчет этого. О чем первом ты думаешь, когда просыпаешься?

— О тебе.

Я закатила глаза.

— Как насчет тебя? — спросил он.

— Первое, это "Черт, надо вставать", а второе — "Я надеюсь, что одеяло Хантера не упало".

— Лгунья.

Я покраснела. Иногда это было ложью.

— О чем ты подумала тем утром, когда мы проснулись вместе? — спросил он.