Моя любимая жена
Шрифт:
— Порою я просто не знаю, что делать, — говорила Бекка. — А если честно — я никогда не знала, что мне делать. — Она смотрела в пустую кофейную чашку. — Отец, муж, дочь. Три самых дорогих для меня человека, и каждый тянет меня в свою сторону.
Доктор Кхан задумчиво глядел на нее. Вероятно, упоминание о Билле заставило его соблюдать дистанцию. Бекке не хотелось, чтобы обыкновенную беседу за чашкой кофе он посчитал свиданием. Но вскоре она поняла, что мысли индийца заняты совсем другим.
— Вот что ты должен делать, — сказал он.
— Вы о чем? — не поняла Бекка.
— «Вот что ты должен делать, — повторил Кхан, — любить землю, солнце и животных, презирать богатство, подавать милостыню всем просящим, противостоять глупцам и безумцам, посвящать свои доходы и труды другим людям, ненавидеть тиранов, не спорить о Боге, быть терпеливым и снисходительным к людям и не снимать шляпу ни перед чем известным или неведомым». [54]
— Что ж, спасибо за совет, — отозвалась Бекка. — Я постараюсь все это запомнить.
54
Строки из предисловия к «Листьям травы» Уолта Уитмена. Многие называют этот сборник, вышедший в 1855 г., «новой Библией».
— Вам не нравится? — упавшим голосом спросил доктор Кхан.
— Почему же? Пожалуй, это самые удивительные слова, которые я когда-либо слышала. Откуда они? Из стихотворения?
Он кивнул.
— Это Уолт Уитмен. Кстати, вы знаете, что его тоже можно считать врачом? Во время Гражданской войны он ухаживал за ранеными и умирающими. Все это очень сильно подействовало на его дальнейшую жизнь.
Доктор Кхан позвал официанта и попытался заплатить за обе чашки кофе, сказав, чтобы счет передали в номер, однако Бекка предпочла расплатиться самостоятельно. К счастью, индиец не настаивал.
Они вышли в вестибюль. Бекка произнесла традиционные в таких случаях слова: пожелание удачной дороги до Ливерпуля.
— Ваше появление будет лучшим лекарством для вашей мамы, — добавила она.
— Кстати, я процитировал вам не все, — улыбнулся доктор Кхан, ловко обходя груды чемоданов. — «Не робейте перед невеждами, наделенными властью; заботьтесь о молодых и о матерях семейств».
«Удивительно, — подумала Бекка. — Врач, цитирующий классиков в шумном гостиничном вестибюле».
— «Читайте эти листья на открытом воздухе в каждый год каждого сезона вашей жизни, — продолжал Кхан, словно забыв о Бекке. — Перепроверяйте все, что слышали в школе и церкви и что читали во всех книгах, отметайте все, что оскорбляет вашу душу, и тогда само ваше тело станет великой поэмой».
Бекка сама не поняла, как это произошло.
Она сказала доктору Кхану, что завтра утром отправится в книжный магазинчик на Примроуз-Хилл и купит все книги Уолта Уитмена, которые там обнаружит. На это индиец ответил, что у него в номере есть сборник избранных произведений, который он с удовольствием подарит Бекке.
Бекка отнекивалась. Доктор Кхан настаивал. Наконец она согласилась. Книга никогда не считалась предосудительным подарком. А вот ждать одной в вестибюле, пока он поднимется в номер за книгой, почему-то казалось Бекке не слишком приличным. Особенно в этом старомодном вестибюле с позолотой, напоминавшем о викторианской Англии.
Они молча вошли в зеркальную кабину лифта и так же молча поднялись на нужный этаж.
Бекка никак не ожидала, что номер доктора Кхана состоит из нескольких комнат.
— Это любезность администрации, — пояснил он, словно прочитав ее мысли.
На диванной подушке лежала коробка с шоколадными конфетами. Индиец открыл крышку и взял конфету, почему-то забыв угостить Бекку.
— Обычно я беру номер поскромнее. Я всегда останавливаюсь в «Лэнгхеме», когда прилетаю из Шанхая. С самолета сразу на поезд — для одного дня это все-таки утомительно.
Бекка не помнила, чтобы в Шанхае доктор Кхан был таким говорливым. Он вдруг повернулся к ней и подошел почти вплотную. Некоторое время они глядели друг на друга, затем индиец сунул конфету в рот и добавил вторую.
— Сейчас я принесу вам книгу, — сказал он и скрылся за дверью.
Бекка подошла к окну. Она глядела на огни здания Би-би-си, на флаги, развевающиеся над посольствами. Отсюда был виден большой отрезок Портланд-Плейс, которая вела к Риджентс-парку, Примроуз-Хилл и спрятанным жирафам.
Когда Кхан вышел из гостиничной спальни с толстым сборником стихов Уитмена, Бекки в номере не было.
Глава 16
Их такси было вынуждено остановиться, присоединившись к веренице замерших машин. Впереди виднелся опрокинутый грузовик. Он лежал на боку.
Водитель не пострадал и сейчас стоял рядом, все еще не веря в случившееся. Его руки сжимали портативный DVD-плеер, который он смотрел, сидя за рулем. Вероятно, это и явилось причиной аварии.
Грузовик перевозил фрукты. Они-то и блокировали дорогу между Шэньчжэнем и фабрикой компании «Хэппи траусерз». Словно рог изобилия изверг на дорогу горы яблок, бананов, дынь, слив, апельсинов, манго и личи. [55] Фрукты высыпались из прорванных картонных коробок, но лежали в бумажных и целлофановых пакетах и дразнили собой зевак, собравшихся по обе стороны дороги.
Судя по всему, авария произошла несколько минут назад, и дорожная полиция еще не успела приехать. В толпе началось шевеление. Мужчины все еще стояли и глазели, а женщины вышли на дорогу и начали собирать фрукты, торопясь успеть до приезда полицейских. Однако фруктов было столько, что большая часть оказалась раздавленной ногами китаянок.
55
Личи — небольшой овальный плод с пупырчатой шкуркой красного цвета.
Билл сидел рядом с таксистом. Нэнси Дэн и Малахольный Митч расположились сзади. Водитель никуда не торопился. Он равнодушно смотрел на то, как женщины на дороге собирают и давят фрукты. Билл вспомнил про Тигра и невольно вздохнул.
— Есть тут какая-нибудь другая дорога? — спросил Билл, и Нэнси перевела его вопрос на кантонский диалект.
Митч дотронулся до плеча Билла.
— Не стоит торопиться, — посоветовал ему один из старейших наемных юристов фирмы. — Мы почти добрались.