Моя любовь навсегда
Шрифт:
— Пару дней назад произошел странный скачок электричества, когда мы были с Вадимом в номере. Тогда наши специалисты ничего не зафиксировали, полиция тоже не нашла ничего подозрительного. Потом вышло заявление, что на электростанции проводились какие-то ремонтные работы в связи со сбоем оборудования.
— И?
Паша встал рядом и покусал губу, затем сунул руку в карман пиджака. Достав электронную сигарету, он бросил взгляд на предупреждающий знак, после чего фыркнул и показал ему средний палец. Щелкнув кнопкой, он затянулся и
— Несколько часов назад журнашлюшки неведомым образом узнали, где содержится Вадим, и ринулись в гостиницу. Нам пришлось перевозить его под строгим контролем полиции. Сзади ехали наши ребята, впереди два сотрудника МВД. Когда поганец неожиданно попросился в туалет, они ничего не заподозрили. Завели его в ближайший гипермаркет, все проверили, потом отправили в кабину, — набрав в грудь побольше воздуха, Паша мрачно цокнул. — Угадай, что случилось?
— Опять скачок электричества?
— Лучше. Сработала пожарная система, включилась аварийка, потребовалась срочная эвакуация. Едва наши и полиция отбились от ревущей охраны. Сунулись в туалет, но оказалось, что Вадима след простыл.
— Ох, лять…
— Прошло несколько часов, люди Рамолова мониторят все городские камеры. Наши ребята отслеживают активность в интернете, но…
— Но? — Антон вздернул бровь, отец покрутил сигарету между пальцев.
— Он отправил кому-то послание, — признался, наконец, Паша. — Его с трудом отыскали в куче непонятного спама. Кому и куда — до сих пор не знают. Там стоит такая шифровка, что весь кибернетический отдел полиции гоняет по латиноамериканским странам уже вторые сутки.
— Вадим что-то оставил? Другое послание мне, к примеру? — осторожно поинтересовался Антон.
Паша покачал головой, и оковы напряжения резко разжались. Тот факт, что Вадим предпочел просто скрыться, намекал на его возможный отъезд. Плевать куда, лишь бы подальше из страны. Хотя, конечно, Антон понимал, что подобные рассуждения связаны больше с внутренними страхами и желанием найти в этой куче дерьма хоть какие-то плюсы.
— Думаешь, совсем свалил? — в отчаянии спросил Антон, ища подтверждение в глазах отца.
Количество собравшихся морщинок в уголках и поджатые губы намекали, что в подобный исход Паша не слишком верил.
— Сомневаюсь. Хотя обязательства по Насте он выполнил, — он свел брови к переносице.
— Ну это не факт. Сей сюрприз тоже Вадик устроил, — Антон облизнул пересохшие губы. — Представляю, какая в Следственном комитете паника. Если этот урод аж сюда прискакал.
— С этим я тоже решу. Уже почти разобрался.
Антон выразительно посмотрел на отца.
— Перекуп? — вырвалась невероятная теория.
— Шантаж.
Сначала он не поверил своим ушам. Мысли о Вадиме отошли на второй план. Скрестив руки на груди, Антон развернулся к отцу всем корпусом и внимательно вгляделся в напряженное лицо. Сомнений не осталось. Тот и правда не пошутил.
— Папа… — стон вырвался из груди вместе с шипением.
— Что? — насупился Паша. — Этот червяк не успокоится, пока не нароет на твою сестру какую-нибудь дрянь! Что мне оставалось делать? Я защищаю свою семью любыми методами. Даже самыми грязными.
— А если узнают журналисты? Или полиция?! Да ты же сядешь! Никакой политической карьеры, никакого будущего! — Антон сорвался на крик и ткнул отца пальцем в грудь. — Ты сам даешь Донскому карт-бланш! Мы же так не работаем…
— Тони! — гаркнул Паша, и он прикусил язык.
Злость, вновь вернувшаяся паника, ужас — все перемешалось в одном котле. Тягучее темное варево забурлило, отвратительный привкус кислоты и горечи осел на языке. Антона затошнило, однако он сдержался. Только отступил на шаг, затем переплел пальцы, завел руки за голову и взъерошил волосы.
— Насрать мне на методы, Тони, — тише процедил его отец. — Ясно? По одному месту. Вертел я любую мораль, когда дело касается будущего моих детей. Если надо, то и с самим дьяволом заключу договор. Когда появится собственная семья, поймешь меня.
— Я понимаю…
Действительно понимал. Очень хорошо. Потому что сам давно нарушил закон и не раз. Пусть ради общего блага, из добрых намерений и прочего философского дерьма. Но уж точно не ему судить отца.
Сжав переносицу, Антон растер кожу и потряс головой.
— У кого мы теперь в долгу? — спросил, спустя время.
Несколько минут его отец отмалчивался, затем неохотно сказал:
— Карл Гессер. Ты его не знаешь.
Антон кивнул.
— И что попросил взамен?
— Ничего.
Изумление отразилось на лице быстрее, чем у него вышло с ним справиться. Паша усмехнулся, когда Антон открыл рот для очередного вопроса. Но так его и не задал, поскольку не сумел сформулировать.
— Такие люди как Карл, Татошка, приходят из ниоткуда и уходят в никуда. Всегда вовремя, обязательно в нужный момент, — пояснил Паша. — Они никогда не просят долги сразу. Возвращаются через час, день или несколько десятков лет. В тот момент, когда ты меньше всего этого ждешь.
Растерянно похлопав ресницами, Антон переварил услышанное, но ответить не успел. На лестничной клетке появился Ярослав Тасманов. И практически сразу спустился на нужный этаж, будто знал, где искать лучшего друга и его сына.
По невозмутимому выражению лица и настороженному взгляду Антон понял, что Ярослав был в курсе темы разговора. Или догадывался. Следовательно, он замешан в этом не меньше, чем его отец. Ничего удивительного.
— Журналисты, — коротко обозначил суть проблемы Ярослав. — Надо уезжать.
— Сейчас, — махнул рукой Антон.
— Лучше поторопитесь, — Паша глянул наверх. — Я побуду здесь. Утром уеду.
— Но…
— Сейчас, Тони, — перебили его.
Оставалось безропотно подчиниться. Иногда споры просто ни к чему. Особенно в их ситуации.