Моя маленькая Британия
Шрифт:
В первые годы после смерти Кэрролла о нем было написано немало воспоминаний. Хотя авторы не сомневались в своей любви и искренности, они мало отличались от семейства Доджсонов. Опять в дело пошли ножницы: земное и нормальное было отброшено ради портрета эксцентрика, и портрет этот становился все чуднее и чуднее.
Причина выборочной лукавой памяти современников Кэрролла та же: погрохатывая, наступал XX век, вместе с ним приближалась Первая мировая война. На глазах исчезал привычный уклад, менялись дорогие приметы и лица. Всех «теченьем далеко от дома унесло» — прямо
Сочинитель волшебной истории, будившей ностальгию по пикникам в золотистый июльский поддень и шарадам при свете садовых фонариков, никак не мог оставаться обычным мужчиной. Он должен был сам при надлежать тому странному, неподдающемуся определению, зыбкому миру, которым очаровал читателей на поколения вперед.
Кто бы мог подумать, что из-за этих мемуаров образ нежного друга детей будет поставлен с ног на голову, и писатель разделит участь собственных героев-перевертышей? С другой стороны, подобная участь закономерна для человека, всю жизнь игравшего словами и символами.
Чем плохи отцы-сказочники
Мистер Жаба, Винни-Пух и два очень грустных мальчика.
Благотворительная британская организация Booktrust опросила читателей, какие детские книги они считают лучшими. Британцы признались в безоговорочной любви к «Хроникам Нарнии» К. С. Льюиса, «Очень голодной гусенице» Э. Карла и «Великолепной пятерке» Э. Блайтон. Сразу за этими тремя книгами последовали «Винни-Пух» А. Милна, «БДВ, или большой и добрый великан» Р. Даля, «Гарри Поттер и принц-полукровка» Дж. Роулинг, «Волшебное дерево» Э. Блайтон, «Ветер в ивах» К. Грэма, «Алиса в стране чудес» Л. Кэрролла.
«Как замечательно наблюдать устойчивую популярность одних и тех же книг, переходящих от родителей к детям», — подвели итоги инициаторы опроса. Они не скрывали своего удивления: из всех историй про Гарри Поттера в первую десятку попала одна, да и та оказалась на шестом месте. И это несмотря на то, что произведения Джоан Роулинг являются самыми быстро распродаваемыми за всю историю книгопечатания.
«Гарри Поттер» не выдержал конкуренции со сказками, которым уже не один десяток лет. «Винни-Пуху» исполнилось восемьдесят пять, а повесть «Ветер в ивах» Кеннета Грэма, чей зыбкий, не поддающийся определению мир очаровал читателей на поколения вперед, — уже отметила свой столетний юбилей.
Сказка Грэма по праву считается вершиной детской классики, ее персонажи оживали на сцене, в кинофильме, анимации. Группа Pink Floyd заимствовала у нее название для своего дебютного альбома The Piper At The Gates Of Dawn («Свирель у порога зари») — именно так называется самая странная и мистическая глава «Ветра в ивах».
Но в России она стала широко известной сравнительно недавно. Многие прочитавшие ее взрослые спрашивают теперь с сожалением: почему в детстве им не довелось узнать про уютную жизнь Речного Берега, про приключения местных джентльменов — колоритного сквайра Жабы, его приятелей Барсука, Крота, Водяной Крысы?
«Умная, глубокая вещь, — сказал один такой взрослый. — Я читал ее вслух своим малявкам и наслаждался сам. Именно тогда я понял, сколько мы потеряли из-за железного занавеса с точки зрения детской литературы. Не Милном и Трэверс едиными, оказывается, детская книга жила! Причем после Грэма ни Баум, ни, скажем, „101 далматинец“ уже не смотрелись шедеврами — вот что интересно».
Можно догадаться, почему «Ветер в ивах» так долго не переводили и не печатали в нашей стране. Ведь, с точки зрения советского цензора, в повести любовно изображен заносчивый бездельник, кичащийся своим богатством. Своровал мистер Жаба автомобиль — автор его тут же оправдывает: он случайно, он не хотел. Попал за это в тюрьму — надо его оттуда освобождать. Украл лошадь, обманул цыгана — так им и надо.
Вредная книжка получается, богатым можно все, закон — не для них. И написана она представителем правящего класса, напуганного новой расстановкой сил. Не на классовое ли противостояние автор намекает, говоря об «узких, полных ненависти» мордочках хорьков, которые стремятся разрушить помещичью идиллию Речного Берега?
На таком идеологическом фоне уже не имело значения, что мистер Жаба, несмотря на свой эгоизм, все равно оставался симпатичным, добросердечным малым, что повесть полна романтики, жажды странствий, любви к родному очагу и написана элегантным языком, с восхитительно старомодными описаниями животных.
«Пожалуйста, приезжай»
Сначала издание сказки не входило в планы Кеннета Грэма. Она была сочинена им с единственной цепью — развлечь сына. Нервный, полуслепой от рождения мальчик был неуправляем и требовал постоянного внимания. Например, во время прогулок в Кенсингтонских садах он мог неожиданно атаковать других детей или улечься прямо на дороге, вынуждая испуганных автомобилистов резко тормозить. Считается, что эти выходки и дали толчок фантазии Грэма-старшего, когда он придумывал эксцентрика Жабу.
Грэм любил своего маленького Алистера, но предпочитал делать это на расстоянии. Мальчика отправили в пансион в Западном Сассексе, где Алистер сразу почувствовал себя брошенным. «Пожалуйста, навести меня», — писал он отцу. Или: «Как понимать, что ты опять не приехал в выходные повоспитывать меня?»
Возможность встречи даже не обсуждалась отцом. «Дражайший Мышонок, — откликался Грэм-старший из Корнуолла, где отдыхал в то время вместе с матерью мальчика, — рад был узнать, что ты наконец избавился от простуды и снова пускал кораблики в пруду. Смею предположить, ты ждешь — не дождешься сообщений о новых нелепых приключениях мистера Жабы».
Вместо прямого ответа Грэм предлагал сыну сказки и словно не замечал, что Алистер молил о любви. «Ты должен приехать и повоспитывать меня!» — снова требовал мальчик. И в следующем письме: «Пожалуйста, приезжай». И в следующем: «Я не могу слушаться тебя через почту!» Даже столетие спустя эти строчки заставляют сердце сжиматься. Но отец мальчика их игнорировал: «Не сомневаюсь, ты увидел немало интересных зверушек, а также прочитал новую историю про то, как констебль бросил мистера Жабу в тюрьму», — отвечал он.