Моя малышка
Шрифт:
Образ похитителя голубых рубашек в кепке, соблазняющего министерско-академических внуков, уже было сформировался в моём воображении, но Боря продолжил:
– …я к тому моменту пьяный был… сильно… Ну, и пригласил этого… в кепке… к себе. Дальше бухать, значит.
Гомосексуализм отменялся. Просто Боря всё тот же, тащит в квартиру с латунной табличкой, портретом деда и лакированными комодами кого попало.
– Приходим, значит… и тут я вырубился… – Боря замолчал и весь как-то сник. Я же, наоборот, оживился. Разговор, наконец, стал интересным.
– Дальше-то что было? – стал я подгонять рассказ.
– Проснулся я оттого, что мать кричит: «Воры! Воры!» Оказалось,
Мы медленно шли дальше. Навстречу попадались хозяева больших злых собак, по обыкновению выгуливающие своих любимцев очень поздно, когда женщины с болонками и микроскопическими терьерами уже видят десятый сон.
– Как Инна Семёновна поживает? – спросил я Борю про его матушку.
– Экстрасенсами разными увлекается, на сеансы ходит и меня с собой таскает. Говорит, скоро будет смещение полюсов, типа конец света, и надо карму чистить, пока не поздно… а твои как?
– Отец дома сидит, мать ещё работает…
Повисла пауза.
– А помнишь, как Женька из больницы вернулся?.. – вспомнил Боря.
Нам стукнуло по девятнадцать, террористы были побеждены на всей территории Чечни, а Женька вернулся после второго лечебного курса в наркодиспансере. Мы бухали на районе, а потом пришли во двор к старой карусели – деревянному кругу на железной трубе, вкопанной в землю. Женька подошёл к одному из кустиков можжевельника, росших вокруг.
– Я Господь! – заявил Женька и поджег кустик. Смолянистое растеньице вспыхнуло, как факел. Через несколько секунд от него остался тонкий, обугленный скелетик.
– Что-нибудь видно? – спросил Женька у меня и Бори.
– Кустик жалко, – промямлил Боря.
– Видение было?
– Видения не от пива бывают, сам знаешь, – буркнул я.
– Дуболомы! Вы чё, Библию не читали?! Бог поджёг куст, и Моисей понял, что ему надо уводить евреев из Египта!
– Про евреев это к моей маме, – произнёс Боря, осторожно слез на землю и толкнул карусель. Диск медленно, со скрипом закружился. Боря взгромоздился обратно. Родной двор, можжевельники и весь мир начали вертеться вокруг нас.
Женька подошёл ко второму кустику, чиркнул зажигалкой.
– Второй раз показываю! Смотрите внимательно!
Карусель сделала оборот, огонь прошелестел оранжевыми лепестками по хвое, куст превратился в пепел.
– Ну как, видно что-нибудь?
– Ничё не видно, – пожаловались мы. Обороты стали замедляться, я соскочил и разогнал диск снова.
– Это оттого, что вы крутитесь. Если бы Моисей крутился на карусели, когда Бог послал ему откровение, он бы тоже ни хрена не понял! Последний раз показываю! – Женька запалил третий кустик, карусель вертелась так быстро, что огонь, Женька и всё вокруг слилось в одну размытую полосу.
– Видели откровение?! – Женькин крик вывел меня из приятной расслабленности.
– Женька, оставь кусты в покое! Их недавно посадили, они красивые… – попросил я.
– Что-то мне хреново, голова закружилась, – пожаловался Боря, внутри у него забурчало.
Боря слез с карусели и заплетающимися ногами пошёл прочь. Сделав шага три-четыре, он, икая, согнулся рядом с одним из сожженных кустиков.
Я снова раскрутил карусель. Женька разозлился:
– Мудаки! Не видят ни хрена! Я им откровение, как в Библии, а они не видят!
Женька ругался и шёл с зажигалкой от куста к кусту. Моя карусель крутилась в обратную сторону. Вскоре из смазанной картинки окружающего мира исчезли оранжевые пятна огня, остался только пепел.
Мы
Когда мы подошли, менты погрузились в тачку и отчалили. Бомжи, напоминавшие разбуженных крупных зверей, побрели в темноту. Мы остановились перед разворошённым костром. На чёрном, растопленном снегу сверкали угли. Крупные, мелкие. Они подмигивали, собирались кучками, образовывая мириады, типа как звёзды. У наших ног лежало звёздное небо, обречённое прожить всего несколько минут. Галактики, которым не суждено быть занесёнными на карту. Звёзды, которым астрономы никогда не придумают названия, к которым никогда не полетят ракеты, по которым никогда не будут определять судьбу астрологи, мерцали у наших ног. Я шаркнул ботинком по крайним углям. Большой соблазн затоптать искру ногой.
Мы поёжились.
– Пора уже, поздно, – сказал я.
Повернули к метро.
– Ты с девушкой живёшь? – спросил Боря.
– Ага.
Помолчав немного, Боря продолжил:
– У твоей девушки подруги, случайно, нет?
– Спрошу, – улыбнулся я.
У дверей станции Боря спросил:
– Может, повидаемся как-нибудь, ты, я и Женька, а?
– Посмотрим…
Он сник. Мы постояли.
– Ну, созвонимся, – фальшиво-ободрительно сказал я, пожимая на прощание его руку.
РЕВНОСТЬ
Передо мной две серые железные двери. Две кнопки с лампочками-глазками. За дверями что-то шумит и двигается вверх-вниз. Лифты. Я устал, хочу быстрее домой, нажимаю сразу на обе кнопки и безразлично жду. За дверями мощно работают механизмы. «Который быстрее?..» – гадаю я. За дверью справа что-то оседает и останавливается, две ее створки разъезжаются. Я захожу в освещенную ровным холодным светом кабину и жму на кнопку 10. Створки сдвигаются. Сбоку слышно пыхтение отстающего соперника из соседней шахты. «Поздно, парень!..» Лечу вверх. Снизу еле доносится и постепенно гаснет звук открывающейся дверцы проигравшего. Если бы я ждал его, то только сейчас бы зашел, а на этом я почти доехал.
Утром, заперев дверь, спешу на лестничную площадку, опаздываю на работу. Передо мной две створки справа, готовые раздвинуться по первому желанию, и одна, неуклюже отползающая вбок, слева. Справа находится проверенный и надежный лифт стандартного размера, сошедший с конвейера крупного завода. Слева – облезлый, необычно маленький, похожий на гробик, лифт, склепанный на заштатной фабрике. Правый – профи, левый – салага. Почему-то Лена всегда предпочитала его.
Мне же нравился правый. Если его вызвать, сначала раздастся предупредительный шум, похожий на вежливое покашливание лакея, затем двери изящно раздвинутся, пассажир зайдет, двери неслышно замкнутся, и вошедшего моментально вознесут ввысь или услужливо доставят на первый этаж. С левым лифтом иначе: он медлит и как будто спотыкается. Нажмешь на кнопку – мыкаешься в ожидании, потом раздастся гул, лязг, и только после продолжительного «бумканья» дверь отъедет в сторону. Вскочишь в «гробик», тычешь во все кнопки, путая свой этаж с соседним, и, чертыхаясь, ждешь, пока твоя команда дойдет по артериям-проводам до мозга машины, она закроет дверь и поползет, наконец, в желаемом направлении. В процессе подъема кабинка как-то перекосится, и дверь начнет отъезжать уже безо всякого повода, пугая этим непривычных пассажиров.