Моя неправильная правда
Шрифт:
Бриллианты светятся бедней.
Плохо только то, что этот мир
Не осмыслен нашими людьми;
Обесценен, проклят и забыт
Средь надгробных платиновых плит.
Не воспринятая древность
Среди рычащей городской шумихи
И толкотни измученных людей,
Глотающих в затяг пары бензина,
Стоял
А рядом с ним – флейтистка, словно тень,
Поднять робея музыкальный вихрь.
Зевак столпилось… Кто-то близоруко
Острил в кулак, подначивал и… ржал.
Свистел деляга, требовал блатное…
И представляя видимо иное,
Флейтистку пошлой фразой обижал
Другой гурман, заказывая Круга.
И вот притопнув слабою ногою,
Старик схватил аккорд, затем другой…
Кивнул задорно робкой музыкантше
И заглушая надоевший кашель,
Облил толпу, минуя пять веков,
Далёких кельтов чувственным покоем.
Проснулась флейта… Кто-то смачно плюнул…
И… через миг зеваки разошлись.
Остался только пёсик вислоухий
Да в красной шляпке модная старуха…
Опять с блатными вкусы не сошлись.
И без оваций выстояв к полудню,
Флейтистка первой перешла на «бля».
Градусы возможности
«Разобрать дровяник – дело плёвое, -
Знай себе отковыривай досточки…
Чё тут вошкаться? – дело не новое…
Мал-помалу… и выстучу до ночи…
Две «фомы», молоток да смекалочка, -
А её у меня предостаточно…», -
Рассуждал Инокентий Михайлович
За поллитрою «Беленькой» давеча.
Завалился с тяжёлой головушкой
Аж к утру, проклятущей накушавшись…
И проспавшись, к высокому солнышку -
Похмелился… «Управлюсь до ужина…»
Взял инстрУмент и ринулся витязем
Покорять возовень перекошенный…
«Эх, я вас! Тыр-пыр-чих! Разойдитеся!
Вроде рухлядь, а доски хорошие…»
Три кастрюли гвоздей навытаскивал…
С полруки ржавых скоб навыдёргивал…
«Ты чаво, Иннокентий? Не царское
Это дело – надсаживать органы!
–
Удивлялся сосед Иннокентия, -
Покури, дуралей! Окочуришься!
Ведь тебе же седьмое, не третие!…
Гвоздь то видишь? А чё так сощурился?»
С полнедели скрипели да бряцали
Под «фомой» непослушные гвоздики…
А казалось, работы то – взяться лишь:
Три подхода – и всё удовольствие.
Исцарапался, высох, измучился,
Безответны суставы? Болезненно…
Не избегший несчастного случая,
На лежанке лежит он рассерженный.
В пятку гвоздь угодил к окончанию:
Не вступить… И, как котик на цыпочках,
Иннокентий крадётся за чайником,
В напряженье, глаза свои выпучив.
Эко влёт за бутылкой решается!
А возьмёшься на трезвую голову,
И… не сходится, и… не вмещается.
В общем, «градусы» – «задница полная».
Не в том направлении
Искусно сколочен просторный скворечник, -
На будку собачью он чем-то похож.
Примотан к берёзе надёжно, навечно…
Да только вот жизни в нём нет… Узнаёшь,
Любезный читатель, ты эту картину?
Казалось бы, что там: живи – не хочу…
Но требует жизнь золотой середины,
Где было б уютно скворцу и грачу.
Не выручит ветка листвой золотою,
Подставив ладошку под нужным углом…
Ты глянь: над скворечником, надо же, строит
Невидная птица свой крохотный дом!
И грустный хозяин разводит руками;
Глядит на скворечник и… вот оно: вдруг
Внезапною радостью мысль возникает -
«Он смотрит на север, а должен – на юг».
«Бедный» мальчик
Вчера залил старушку снизу
Двадцатилетний пьяный хам.
И в три ручья ночным сюрпризом
Лилась вода. А хам–глухарь,
Болтался по двору с подружкой,
Деля с ней маты и вино,
«не замечая», что старушка
Кричит в открытое окно…
И вдруг, уставший от призывов,
Он рявкнул бабке матерясь:
«Чего орёшь?! Скажи спасибо,
Что я отмыл твою, бля, грязь!»
И вот, старушка крутит номер:
Звонит невестке на смартфон…
А та, о да-а-а… – мадам не промах, -
В сто раз умней, чем Пинкертон.
И подавляя всплеск эмоций,
Невестка в трубку говорит:
«Так, значит, стало быть, сдаётся
Квартира та? Хороший вид.
Жди «аварийку». Завтра буду
Ловить хозяина. Пока».
Хозяин знал уже на утро,…
Точней – хозяйка… Цель близка.
Ущерб оценен и оплачен.
Обидчик выселен пинком.
«Куда теперь он?… Бедный мальчик…»
«Через подъезд… Недалеко…»
«Марс»*
Руби волну трёхмачтовый красавец,
Смывая ил с просоленных бортов,
Над бурым морем тенью нависая