Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2
Шрифт:
Потому я поехал один. В больнице мы встретились с Марией Федоровной, и нам выдали хромого Женю, и я почетно вручил ему костыли.
Обратный путь опять лежал через автобус.
Женя всю дорогу болтал со мной ни о чем. При его маме мы не стали поднимать тему с продажей ТТ, который, кстати, отправился в вещдоки к Шелкопрядову. Да и по поводу его племянника я держал пока язык за зубами.
— Уже отвык на них передвигаться, — сказал Женя, неловко входя во двор их дома. — В последний
— А. Это когда осколок пробил тебе ягодицы навылет? — Спросил я.
— Ну. Несколькими сантиметрами влево, и раздробил бы тазобедренный сустав. А так ниче, оклемался.
— Женя, — обиделась его мама. — Ну чего вы заладили о всяких глупостях болтать? Пойдем, лучше, быстрее в квартиру. Я вчера днем на рынок ходила. Купила продукты и испекла тебе тортик. Черный принц, как ты любишь.
— С орешками? — Улыбнулся Женя.
— С орешками.
— Стой, ма. А откуда у тебя деньги на торты-то? Мы ж посчитали, у нас было впритык.
— Ну… — Она замялась и глянула на меня. — Я еще у себя в пальто нашла кое-что. Забыла, представляешь?
— Ну-ну, — хмыкнул он, одарив меня многозначительным взглядом.
Во дворе было пустовато. Даже бабуськи, привычным делом, не сидели на лавочках. Погода оставалась пока еще совсем не весенней, и март начинался с обильных ветров, борющихся за тепло с остатками зимнего холода.
— Может, ма, ты пойдешь быстрее и чайник поставишь? Мне еще по лестнице подниматься. А Витя мне поможет.
— Ну давай, — обернулась она на Женю. — Как раз, пока поднимитесь, я чайник поставлю. Нарежу торт. Посидим. Витя, ты никуда не торопишься?
— Пока не тороплюсь. Только вечером у меня смена. В восемь.
— Моя? — Спросил Женя.
— Ага.
— Эх…
Мария Федоровна ускорила шаг, оторвалась от нас и исчезла в дверях подъезда.
— Притормози, Витя. Не торопись, — сказал вдруг Женя. — Давай поговорим. Да и покурить хочу. Сутки без курева, уши в трубочку почти свернулись. Теперь вот накуриться не могу.
— Ну давай покурим, — сказал я, присаживаясь на лавочку.
Женя сел рядом, устроил ногу поудобнее, примостил рядом костыли. Достал сигарету, закурил.
— Я знаю, что с тобой случилось на сделке. Прости меня, пожалуйста. Долго я общался с этими двоими. Место подобрали такое, чтобы они не решились ни в кого стрелять. Да и Шелкопрядов обещал, что будет присматривать. Держать омоновцев наготове.
— Откуда обо всем узнал? — Спросил я. — На самом деле, я не хотел говорить, что меня подстрелили.
— Шелестов заходил вчера вечером, — Женя опустил глаза. — Я знаю, что ты не сказал бы мне сразу.
— Ничего.
— И это я тоже знаю. Но мне теперь не дает все это покоя.
— Женя, — я строго глянул на Корзуна. — Ты помнишь, как в девяносто втором, в Элладе, бросился под нож, когда меня хотели порезать в спину?
— Тоже мне, сравнил, — отмахнулся он. — Тогда ж я херней отделался. Так, руки порезали.
— А теперь я херней отделался.
Я расстегнул куртку, задрал свитер, показал Жене потемневшую большую гематому на груди.
— А мог бы тогда погибнуть, если б не ты, Жек. Считай, квиты.
Он вздохнул.
— В девяносто втором, — хмыкнул Женя. — Говоришь так, будто было это десять лет назад.
Я не ответил, мысленно поругав себя за глупость. Ведь для меня теперешнего с того события прошло гораздо больше времени.
— Шелкопрядов просил что-то передать мне? — Помедлив, спросил Женя
— Да. Почему ты ничего не сказал нам о том, что твой племянник пропал?
Женя снова вздохнул.
— Я знал, что придется поговорить об этом.
— Стеснялся, что ли? — Глянул я на Женю.
— Ваня связался с нацистами, со скинхедами этими. Дед его воевал, до Берлина дошел, а Ваня к нацистам подался, прикинь? Конечно, не по себе мне было это вам рассказывать. Да что там, даже Ленка, сестра моя двоюродная, не знает. Знает, что он живой, убежал к каким-то гопникам, но больше ничего. Я не осмелился ей рассказать.
— Ну ничего, Женя. Вытащим его как-нибудь. Адрес, где они сидят, я знаю.
— Остается только к ним наведаться.
— Не, — я покачал головой. — Так, нахрапом, нельзя это дело проворачивать. Нужно подойти с умом. Обмозговать. И потом только действовать.
— Только без меня не суйтесь туда, — понуро сказал Женя.
— А ты че, костылями нацистов пугать собрался? — Пошутил я и с улыбкой глянул на Корзуна.
— Ага. И гранату свою прихвачу, — ответил он, и мы оба рассмеялись.
* * *
— Да, алло, — сказал Седой, взяв мобильник. — Что ты хотел, Кулым?
Седой поднял руку, приказав своим людям, что стояли перед ним, в его кабинете, и ждали приказаний, помолчать.
— Перетереть надо, — прохрипел в трубку Кулым. — Есть один вопрос, который сейчас нужно решить.
— Что за вопрос?
— Вопрос наркоты, которую увел у тебя Михалыч.
— Что? — Седой аж привстал в своем кресле, потом все же медленно опустился обратно. — Что ты о ней знаешь?
— Знаю, кто взял ее и как ты мог бы ее вернуть.
— Вернуть, наркоту? — Удивился Седой.