Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
— Какой какой романтики?
— Ты станешь сливать мне все, что происходит внутри мясуховских. Все, что планирует Горелый относительно моей Обороны и масложиркомбината. Взамен Горелый не узнает, что это ты виновен в том, что на стрелке так много народу погибло, в сущность, по полной херне.
— Если ты расскажешь ему обо мне, — сквозь зубы проговорил Мирон, — то сдашь и себя.
— Ну, — я пожал плечами. — Ты умрешь быстрее. До меня-то Горелому еще предстоит добраться. Так что, будет у нас своеобразный статус-кво: ты живешь себе, как жил, но сливаешь инфу, а я получаю нужные мне сведения. Ну или нам обоим кранты, если кто затеет левые движения. Выбор у тебя небольшой. Ты же понимаешь, что мне придется сделать, если ты окажешься.
Мирон молчал долго. Ссутулившись на стуле, он сверлил взглядом столешницу. Потом, наконец, сказал:
— Я должен буду сливать все?
— Только то, что как-то касается меня, Обороны или масложиркомбината. Другие дела мясуховских меня не интересуют.
— Хорошо, — решился наконец Мирон. — Я согласен.
Позже, когда мы уже довезли бандита до города, и высадили там, где он попросил нас остановить машину, видать, у квартиры какой-то своей девчонки, Степаныч спросил меня:
— Витя, ты бы правда прикончил его, если бы он отказался?
— Я знал, — ответил я немного погодя, — что он не стал бы отказываться.
Следующие четыре дня все было тихо. Мы набрали третью смену охраны, Шнепперсон стал готовить документы сотрудников на лицензии. Связавшись с Худяковым, мы начали собирать бумаги на сертификаты охранников для наших новых людей.
Ремонт в прачечной шел полным ходом. Бригада и правда была толковой, и за четыре дня они полостью отодрали оба этажа, вывезли весь строительный мусор. Стали готовиться класть перегородки.
На третий день после освобождения бандита я встретился с Мироном. Бандит сказал, что в мясухе сейчас все стоят на головах. Потому его исчезновение мало кого волновало. Горелый полностью увлечен разборками с армянами, про пропавшие деньги Мирон ничего мне не рассказывал.
На следующий день, вечером, по Армавиру прокатилось эхо громкого события, произошедшего днем: мясуховские с армянами устроили новую перестрелку в районе лесхоза. Гореловские ворвались в чебуречную, где сидели армяне, и началась стрельба. Погибло, как я слышал, три человека. Все бандиты.
Сегодня же, когда я был на конторе, меня посетил любопытный гость.
Уже находясь во дворе, я заметил, как к стояночному карману, перед конторой, подкатила знакомая старенькая БМВ. Из-за руля вышел и направился ко мне Сом.
— Здорова, Летов, — весело протянул мне руку бандит. — Ну как жизнь молодая?
— Идет, — я пожал его грубую ладонь. — А ты тут какими судьбами?
— Да вот, тебя искал. Я ж все обещал машину переписать. Ну, за твою помощь. А ты, я смотрю, уже давно ездишь на ней, как на своей. Ну вот, выдалась свободная минутка, и я решил, что пора пассатику уехать к новому хозяину со всеми концами. У тебя как со временем? Сможешь съездить в ГАИ? Тачку переоформить? Договор у меня уже готовый.
— Смогу, — я кивнул. — Но сначала давай проясним с тобой один момент.
— Какой? — Напрягся Сом.
— А вот пойдем со мной.
Я повел бандита со двора конторы к моей машине. Открыл багажник.
— Витя, да объясни мне толком, че тебе надо? — Удивился Сом. — Че я, багажников в тачках не видал? Так я не только видал, но мне и кататься в них приходилось.
С этими словами бандит кисло улыбнулся. Я ничего ему не ответил, вытащил из багажника старый чемоданчик, полный инструментов, насос и железную трубу. Потом поднял коврик.
— Ты добро свое забери, — начал я. — И верни мне запаску, раз уж на то пошло.
Сом хохотнул, оглядывая содержимое багажного отсека, где должно было покоиться запасное колесо. Только его там не было.
Бандит потянулся туда и извлек на свет… старый утюг. Вместе с ним лежали там автомобильный аккумулятор и зажимы-крокодилы, посаженные на толстые черные провода.
— Я не буду спрашивать, зачем вы возили тут это барахло, — сказал я. — Но мне не надо, чтобы оно тут ездило. Грохочет так, что я думал, у меня стойкам задним кранты приходят.
— Да не, — Сом взял крокодилы. — Эт Серега, один из наших брал. Уже не помню, за каким чертом.
— Ну и хорошо, что не помнишь.
— Лады. Щас заберу. А запаску… Запаску искать надо. Это мы уже потом.
Вместе мы переложили все эти «спецсредства» в багажник к Сому, и когда договорились о времени встречи в ГАИ, я хотел было уже попрощаться с ним, но Сом с этим повременил.
— Стой, Витя, не спеши. У меня к тебе еще одно дело есть, — начал он тихо.
— М-м-м?
— Короче. Завтра Кулым хочет тебя видеть. Уже срочно. Нужно ему с тобой переговорить по одному делу.
— По делу? У вас что-то случилось? — Посерьезнел я.
Двумя часами ранее. Особняк Кулыма.
— Вижу, что ты уже пошел на поправку, — улыбнулся Кулыму Косой. — Ходишь сам, хоть и с палочкой. За столом сидишь. Да и выглядишь вполне себе бодрячком. Рад, что выздоравливаешь.
— Я бы радовался гораздо сильнее, если бы твой бывший босс не приказал одному из своих киллеров вальнуть меня прямо средь бела дня, — ехидно заметил Кулым.
Они сидели в широкой гостиной комнате Кулымова дома, пили чай. Кулым пока что воздерживался от алкоголя, потому потягивал некрепкий чай, настоянный на каких-то чудесных травах. Напиток этот подарила ему когда-то Маринкина мамка. Сказала, что он стабилизирует ауру. Кулым, конечно, вовсе это не верил, однако напиток и правда оказался вполне приятным на вкус. Косому же, авторитет предложил виски, но тот отказался. Попросил кофе.
Косой выглядел невыспавшимся. Да и вообще, по мнению Кулыма, он несколько изменился с последней их встречи. Скромный костюм новоиспеченный авторитет заменил на более дорогой, итальянский. Если раньше он носил кожаную повязку на раненом глазу только время от времени, то сейчас, кажется, совсем не снимал ее. По крайней мере, на людях