Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
— Не вру, Витя. У меня щас действительно сложности, и придется остаться тут, в городе. Не надолго, на месяц, может полтора. А потом уедем.
Я покивал.
— Хорошо. Но имей в виду, Егор, если с тобой будут хоть какие-то проблемы, любые, я буду вынужден принять меры. Я не могу подставлять под удар Фиму и Женю со Степанычем.
— Я понимаю, — сказал он, помолчав, и мне показалось, что в голос его вплелись какие-то горькие нотки.
Еще с вечера, когда Степаныч вернулся домой, мы договорились с ним съездить на рыбалку. Планировалось все это дело на следующее утро. Мы решили, что посидим на прудах, которые видели, когда ездили за СВД, а потом избавимся от плетки. После обеда вернемся домой.
— Ты где пропадал? — Спросил я, когда часов в десять вечера Степаныч пришел домой.
— Да так, — отмахнулся он. — Снасти готовил. У меня ж там много че есть: донки, телескопички есть. Ну и старые мои любимые бамбуковые удилища. А вот пару месяцев назад, на рынке, даже спиннинг взял. Еще не пробовал его. Вот, хоть посмотрю, как это добро работает.
Когда утром следующего дня мы подъехали к Степанычеву гаражу, который стоял почти тут же, за домом, в стройном ряду других, дебелых гаражиков из белого кирпича, я понял, что старик лукавил.
— Спининги, значит? — хмыкнул я, когда Степаныч открыл пустой гараж.
Там, рядом с автомобильной ямой, стоял свежесколоченный ящик — гробик, для винтовки СВД.
— Ты этим вчера весь вечер занимался? — Спросил я. — Снова ее законсервировал?
Степаныч не ответил толком. Он только покивал и пробурчал себе что-то под нос.
— Степаныч, ей же хана. Начерта ты ее опять хранить собрался? Мы же с тобой договорились.
— Витя, — глянул ох угрюмо. — Это моя вещь. Я сам решу, как с ней обходиться. Да и вообще, если б не ты…
— Если б не я, ты бы так и носил эту гирю на душе. Давай поступим, как я предлагал. Утопим ее где-нибудь в речке, и дело с концом.
— А если опять понадобиться? — Не унимался Степаныч.
— Не понадобиться. Я понимаю, что просить тебя откопать ее было неправильно. Мы тебе только старую рану разбередили.
— Ай… — Он махнул рукой. — Да ну, Витя. Так это же надо было, что б от Обороны отвести беду. Нормально все. Другого выхода тогда мы не видели. Но только я не согласен топить винтовку. Пусть лежит, где лежала.
— Зачем?
Степаныч, остолбенел, будто бы пораженный моим вопросом. Пару мгновений он старался найти, что ответить. Потом отвел взгляд, поджал свои полные губы.
— Пусть лежит, где лежала, — ответил он хмуро.
— Ладно, — вздохнул я. — Дед упрямый, вот ты кто.
— Не упрямей тебя, — помягчал голосом Степаныч.
Вместе мы взяли снасть, сунули в машину, заложили в багажник ящик с винтовкой. Судя по тому, что этот контейнер получился меньше старого, Степаныч разобрал оружие, чтобы проще было перевозить. Часов в девять утра мы выехали на рыбалку.
В это время. Армавирский ОВД
Оперуполномоченный Шелкопрядов устало оперся о столешницу своего рабочего места. Потом он протер глаза, глянул на тумбу. Там, в большой эмалированной кружке, покоящейся на разделочной доске, закипала вода. Маленький кипятильник натужно работал, свешивая свой черный хвостик электрошнура, протянувшийся к старой розетке. Рядом, на тумбе, ждала своей очереди полупустая жестяная банка Кафе Пеле. Красная ее крышка, правда, давно потерялась.
Леха — коллега Шелкопрядова взял крышку, чтобы положить туда отраву и загубить, наконец, надоедливую мышь, подъедавшую уголовные дела, что хранились в больших картонных коробках на стеллажах кабинета. Крышка исчезла, а мышь не сдохла и продолжала делать свое черное дело: отмазывать преступников, уничтожая бумажные доказательства, объяснения и справки со скоростью чуть ли не измельчителя для бумаги.
Шелкопрядов с тоской посмотрел на банку. Потом подвинул к себе печатную машинку. Устремил взгляд усталых глаз на маленькие буковки текста протокола, подкрутил бобину, нацелив боек машинки на пустую строку.
Дверь в кабинет открылась, и вошел Леша. Опер принес большую стопку бумаг и несколько уголовных дел.
«Висяки, небось» — с грустью подумал Шелкопрядов, глядя на тоненькие папочки.
— Ну че там, Леш? — Спросил он.
— Кофе сделал?
— Да не. Не закипела еще.
Полноватый Леша протиснулся между своим столом и стеллажом. Положил папки, тяжело сел.
— Тут ориентировки пришли, — сказал он. — Новые.
— Какие? — Спросил Шелкопрядов, не думая даже изображать заинтересованность.
Тем не менее он встал из-за стола, но больше для того, чтобы выключить вскипевшую воду.
— А вот, гля.
Шелкопрядов вытащил вилку кипятильника из розетки. Вздохнул. Потом подошел к столу. Взял первую ориентировку с фотороботом. Вчитался.
— Егор Геннадьевич Гаюнов, — прочитал он вслух. — Так, по УДО. Ого. Нормальная такая статья.
— Ага, — поддакнул Леша. — По УДО вышел. На условке болтался. Месяц как на свободе. Вроде, сначала, отмечался, отмечался, а потом исчез. Вот, в розыск объявили.
— Угу, — равнодушно промычал Шелкопрядов. — А это кто? О…
Он взял другую ориентировку с фотороботом женщины.
— Разбойное нападение? Ни фига себе, — хмыкнул он. — Ты гля.
Он показал ориентировку коллеге.
— Да кого она ограбить-то может? Ты посмотри на рожу. Ее, видать, ветром сдувает, когда по улице идет. Вон, щеки вваливаются.
Леша отложил бумажку по Гаюнову, взял из рук Шелкопрядова другую, с фотороботом женщины.
— Гаюнов, значит, — задумчиво сказал Шелкопрядов, когда его взгляд упал на первую. — Ну ладны. Будем посмотреть.