Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6
Шрифт:
— Стой, я еще не закончил, — сказал я холодно.
Тот застыл на месте, испуганно глядя на меня.
— Первое. Ты свалишь, и что б я тебя близко ни видел. А второе — передавай привет браткам, когда они к тебе в следующий раз заедут. А они заедут. Скажи, Летов предлагает пока что по-хорошему: пусть в город не суются, и херней не занимается. А иначе поговорим с ними по-другому. Понял?
Тот торопливо закивал, и я отпустил его. Наркоман тут же скрылся в выходе подъезда. Его гулкие шаги еще несколько мгновений слышались во дворе.
Я задумчиво всмотрелся в черное жерло входных
Глупо было надеяться, что такой дуболом, как Костлявый, проявить благоразумие и просто отвяжется от меня. Такие, как он понимают только силу, уважают только ее и только перед ней пасуют. А значит, Костлявому придется показать мою силу. Чтобы баран понял-таки, с кем связался. Ждать, пока он снова выкинет какую-нибудь пакость, было нельзя.
— Надо бы навести справки про Костлявого, — сказал я задумчиво, а потом пошел вверх по лестнице.
— И много вас таких? — Спросил Андрей у Бубна.
— Немало. Человек двенадцать наберется, — покивал ему браток. — Все матерые. Почти все долго работают на Кулыма, а до сих пор в бойцах ходят, прикинь? Я тоже такой. Уже четвертый год в этом деле, а выше никак не подняться. Одно только шею свою подставляю.
Оба бандита собрались в квартире Бубна. Засев на кухне, за небольшим столиком, они курили. Бубен налил Андрею коньяка, подогнал закуси: сыра, колбасы, которой так просто было не найти.
Хата у Бубна была скромная — хрущевка-однушка. Тем не менее Андрей заметил внутри много интересного.
Бубен был тем еще барахольщиком. В комнате, на серванте, лежали у него по коробочкам несколько пар дорогих часов. Кровать была завалена модными шмотками: футболками, рубашками, джинсами и пиджаками. Старенький платяной шкаф ломился от кожанок, ветровок, джинсовых курток. У входа стояли в рядок разные импортные кроссовки и ботинки.
Да и технику Бубен тоже уважал. Андрей видел у него новый телевизор Сони, видак Панасоник. Большой музыкальный центр «Сони Император», стоявший в прихожей, гонял приглушенный до минимума блотняк.
В общем, судя по всему, Бубен жил совсем не бедно, а большую часть денег спускал на какие-то цацки.
— Ну и что вы хотите от Кулыма? — Хмуро спросил Андрей.
— Денег мы хотим. По справедливости. Не те копейки, что он нам платит, а нормальные деньги. Мы шеей рискуем. Мы делаем всю главную работу. Кого надо — прессуем, кого надо — мочим. А он жмется. Только сам жирует. Ну еще бригадиры его нормально живут. Ты смотри, понастроили себе домов, тачки блатные покупают. Иномарки.
— А прибавку просить не пробовали? — Хмыкнул Андрей.
Бубен затянулся, выпустил дым.
— Ну да. Ты ж не слышал, про Малину.
— Малину? Конечно, не слышал.
— Пару лет назад, был у нас такой пацан. Малиной звали. Так он, с двумя своими корешами, пробовал у Кулыма денег просить. Пришли к нему, говорят, мало платишь. Надо больше. Кулым послушал-послушал. Помолчал. Говорит, подумаю. Завтра приходите. На следующий день Малина со своими поехал по точкам. Глядь, а они все уже отработаны. На каждой ждет его пацан из наших. И все говорят, мол, Кулым прислал забрать плату,
Андрей не ответил. Задумался.
— Да и старик совсем размяк в последнее время, — не дожидаясь, пока Андрей что-нибудь ответит, сказал Бубен. — Вот, с Летовым якшается. Позволяет ему пацанов от дела отрывать. Старый совсем стал. Слабый. А слабый вожак — гибель всей стаи. Да только ему некем приемника ставить, вот он в политику и пытается соскочить, чтобы перед пенсией себе под жопу мягенького подстелить. Да только с нами что будет? А хер знает. Он от дел отойдет, а мы что? Побираться? А побираться, — Бубен показал Андрею золотой перстень, — я не очень привык.
— Вижу, — сказал Шелестов. — Ну и что вы делать будете?
— Кулыма мы уважаем, — сказал вдруг Бубен как-то уклончиво. — Черемушкинские — нам семья родная. Мы ж не за себя, за общее дело душой болеем. А что делать? Что делать, будем еще думать. Решать, как поделикатнее объяснить Кулыму, что он неправ.
Андрей вопросительно посмотрел на Бубна.
— Ты парень хороший, Андрей. Амбициозный. Должен понимать, что черемушкинским никакие Летовы нахер не нужны. Он не наш. Вообще, не из братвы. А Кулым на него только время да деньги тратит. Это надо прекратить.
— Летов — та еще дрянь, — согласился Андрей, в целом, скептически отнесшийся к остальным словам Бубна.
— Ну вот. Короче, ладно, — Бубен глянул на часы. — Время уже. Тебе, Андрюша, работать пара.
У Бубна пискнул пейджер. Браток всмотрелся в тусклый экранчик.
— Во! Как по часам! Иди. За тобой Ткачен приехал.
Андрей встал.
— Ты не боись, Андрюша. Ткачен будет у тебя на подхвате.
— Да не боюсь я, — буркнул Шелестов и пошел невыход из квартиры.
Там, в белой девятке, его и правда уже ждал Ткачен. Хмурый бандит кинул небрежное «Здоров», когда Андрей сел в машину.
— Ну че? Готов? По точкам ты ж еще не ездил?
— Не ездил, — согласился Шелестов.
— Ну вот. Пора тебя приобщать к нашему интересному бизнесу. Погнали, в общем. Маршрут у нас недлинный, но напряженный. По кабакам на Черемушках поедем.
Андрей только кивнул в ответ, и они отчалили.
Шелестов не очень понимал, о чем разговаривать с едва знакомым ему бандосом. Время от времени они болтали о пустяках, перекидывались глупыми шутками и пошлыми анекдотами.
— Ну вот, фашисты америкосу и говорят, — заканчивал Ткачен очередной анекдот, — выбирай, расстрелять тебя, или в жопу трахнуть? А американец: — в жопу. Ну его взяли и трахнули. А потом дед замолчал, задумался, что-то. Ну внучек у него и спрашивает: ну и чем плен кончился? С тобой-то, деда, что тогда немцы сделали? А меня, — отвечает дед, — расстреляли!