Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]
Шрифт:
О газетчиках он ничего не сказал. При воспоминании об увиденном содрогался от отвращения.
«Твою шлюху не интересует ничего, кроме фото в газете, а теперь она еще собралась получить сотню долларов за гнусное вранье. Жаль, что не ей достанется награда за поимку — вот бы был заработок как раз по ней. Я бы ее убил, не вмешайся этот дурак с блокнотом. Просто вышел из себя.
И с Джесси ничего не получается. Только подливаю масла в огонь. Как ни пытаюсь найти с ней общий язык, ничего не выходит. Почему же не могу я говорить с ней по-хорошему, вечно срываюсь и даю волю рукам? Нет, мне стало страшно, потому что она собралась уехать с этой стервой. Этому нужно помешать, пока не поздно. Она сказала — завтра вечером… Нужно еще раз поговорить с Джесси, но на этот раз держать себя в руках».
Откуда-то закапало. Митч поднялся из укрытия, выпрямился — и вдруг услышал, как его зовет Кэс.
— Митч, Митч, там говорят про Свэла! — продолжая кричать, старик свернул с тропы в его сторону.
— Не ори!
«Вот сейчас он найдет Свэла и весь округ переполошит своими воплями».
— Там про Свэла! — Кэс все приближался, показывая рукой в сторону реки. — Про Свэла по радио, прямо сейчас…
Митч вздохнул. Все опять сначала, словно еще раз поставили пластинку.
«Он совсем спятил, даже забыл, что уже говорил мне об этом. Или слышал то же самое на другой волне и решил, что Свэл тонет каждый раз, когда об этом сообщают…»
— Перестань ты орать, черт возьми!
Кэс вновь бессмысленно зашагал взад-вперед.
«Если он снова примется выкручивать свою дурацкую шляпу, я спячу или утоплюсь! Видеть его больше не могу…»
— Там, в реке, — Свэл, — выдавил наконец Кэс, весь дрожа от возбуждения.
И вдруг он замолчал, внезапно вспомнив, что уже говорил об этом, когда Митч чинил дамбу. А вот сейчас Митч растянул на дереве мешки и сделал что-то вроде навеса.
«Я все ему уже сказал, и он прекрасно все знает, но у него такое черствое сердце, что продолжает заниматься всякой ерундой…»
— Ты что там спрятал под мешками, Митч? — начал он. — Ты что…
Глаза его полезли на лоб от изумления, старик рванулся к дереву, отшвырнул мешки и рухнул на колени:
— Свэл! Свэл!
Митч в панике кинулся между ними.
— Не трогай ты его! Черт побери, не трогай его руку! Оставь его в покое!
С трудом сумел он удержать старика, дрожавшего всем телом.
Свэл приоткрыл глаза.
— Что за шум? — простонал он и тут увидел Кэса.
— А он откуда взялся? У нас семейный совет, что ли?
— Что с рукой, Митч? Что ему сделали с рукой? — не унимался Кэс.
— Змея. Гремучая.
— Врача ты звал? Нужно увезти его отсюда. Сходи за повозкой! Мой бедный мальчик, бедный мальчик!
— Чего он так орет! — не выдержал Свэл. — Как старая баба. Так вся округа сбежится.
Митч тряхнул отца. Как ни тяжело это было, но иначе не получалось.
— Да перестань ты! Замолчи! В долине его ищут полицейские.
— Но ведь его змея ужалила! — вырывался Кэс. — Его нужно к врачу!
«Неужели он так и не поймет?» — отчаялся Митч.
— Не можем мы везти его к врачу. И ничего это не даст. Ты хочешь, чтоб его таким увидела Джесси? Ты хочешь сдать его таким в полицию? Мало того, что с ним уже было?
— Просто скажи ему, чтобы заткнулся, — ледяным тоном бросил Свэл.
— Ты хочешь, чтоб его поймали? И эта стерва продолжала разыгрывать комедию, словно муж погиб нарочно для того, чтобы она попала в газеты?
— Но ведь его змея ужалила! Змея! — упрямо повторял Кэс, не обращая никакого внимания на слова Митча.
Свэл молча прислушался и негромко спросил:
— О ком ты, Митч?
— О Джой, — в сердцах бросил тот, — хоть она тебе и жена, я не позволю…
И только тут до него дошло, что Свэл не знает — та здесь.
— Она приехала сюда месяц назад. А вот сейчас кривляется перед газетчиками…
— Сходил бы за повозкой, Митч, — вмешался Кэс. — Не видишь, что ли?
— Матчи ты! — одернул его Митч.
«Не надо было старику сюда лезть», — подумал он.
— Замолчи! Ни о какой повозке речи быть не может!
— Митч, подожди, — внезапно севшим голосом сказал Свэл. — Пожалуй…
— Что? — удивился Митч.
— Мне все хуже… Боюсь, что я не выдержу…
Митч пристально взглянул на него.
«Бредит? Ведь врач ничем уже ему не поможет».
— Ты хочешь в дом? — пригнувшись к Свэлу, спросил он.
— Да, хотя, видно, уже поздно… Я умираю, Митч. Я… — он помолчал, словно собираясь с силами. Митч ждал. — Я не хочу умирать под дождем в грязи.
Они ушли, торопливо карабкаясь по тропе, чтобы запрячь мулов и вернуться с повозкой. Свэл долго лежал неподвижно, раздумывая:
«Он в правом кармане куртки, значит, нужно вытащить и переложить в левый. С правой рукой все ясно, я даже шевельнуть ей не могу.
Значит, она все время была здесь, а я не знал! Забавно! Ладно, пора за дело. Переложить револьвер в левый карман. Сработает он или нет — не ясно, раз побывал в воде. Нет, это автоматные патроны промокают, а эти медные, они получше и должны остаться сухими. Но этого уже не проверить».
Левой рукой он с натугой ощупал карман куртки, стараясь не задеть безжизненную правую. И вдруг он оказался на морском песке летней ночью. В купальнике при свете звезд Джой была восхитительна. Но, повернувшись к нему, вдруг исчезла. И где-то за спиной опять завыла сирена, перед глазами замелькали дворники, стремительно понеслось мокрое шоссе.
Когда они ушли? Придя в себя, он снова очутился на земле, все так же положив на грудь левую руку.
«Надо поторапливаться, — подумал он. — Бог весть сколько я провалялся без сознания».
Медленно сунул левую руку в карман, нечаянно задел правую — и в глазах потемнело от боли. Но он уже схватил револьвер и тащил его из кармана.
«Выстрелит или нет? Проверить это можно только одним способом. И если продержусь — то проверю».
25