Моя по контракту
Шрифт:
У меня по плечам пробегает озноб. И этот человек сидел со мной за одним столом, мило улыбался, был расслаблен и доволен жизнью. Ну как так можно? Как можно жить в своё удовольствие, зная, что ты в ответе за такие ужасающие вещи. Интересно, а его жене Арине известны эти подробности? Или на самом деле ей плевать?
— Почему же его не привлекли к ответственности? — спрашиваю шокировано.
— Откупился, — пожимает плечами Лариса.
И тут меня осеняет. Поворачиваюсь к Стасу и смотрю внимательно.
— Ты так противился
— Я противился, потому что это могло быть, кроме прочих причин, опасно. Так и случилось, как мы видим.
Ощущение, что носом ткнул, как котёнка в лужу, ещё и перед Ларисой. Когда она уходит, Стас ещё раз просит её не лезть в это больше. Доказательств ведь прямых нет. Когда остаёмся вдвоём, настроения продолжать начатое, естественно, уже нет. Грачёв предлагает посмотреть кино.
Включает какую-то мелодраму, но я мысленно постоянно улетаю, теряю сюжет. Стас обнимает меня за плечи, я чувствую, как давит недосказанность между нами. Грачёв напряжён, хотя и пытается казаться расслабленным, как обычно.
Конец фильма я не помню, проваливаюсь в дрёму, поджав под себя ноги на диване. Стас относит меня в спальню на руках и укладывет на кровать. Пока он рздевается, я «окукливаюсь» в одеяло и снова меня затягивает в сон.
— Стас, — говорю, едва ворочая уже языком, — ты же не будешь заключать сделку с этим чудовищем, правда?
Он что-то отвечает мне из ванной, но я не слышу что. Он не станет, не должен ведь. Потому что быть партнёром такого преступника — всё равно что самому стать преступником.
Уже почти уснув, я чувствую, как меня сзади обнимают сильные руки.
— Спишь уже, Змеевна? — будоражащий шепот в шею. — Продолжить начатое ты сейчас не настроена, судя по всему, но а если лайтово?
— Я сплю уже.
Спать-то почти сплю, но дыхание само учащается и становится глубже, когда Стас начинает меня трогать.
— А я сильно будить не буду.
Задерживаю дыхание, когда он, приспустив мои трусики, прижимается сзади и оказывается внутри. Вот так вот без прелюдии снова, но никакого дискомфорта я не испытываю, даже как-то уж слишком быстро становлюсь очень влажной. Оргазм тоже получается смазанный, и после него я почти сразу отключаюсь. Но сначала успеваю зацепиться за странное ощущение неудовлетворённости. Не физической. Эмоциональной.
26
Стас
— Ася, это всего лишь бизнес, не принимай так близко к сердцу, — утренняя истерика перед важной встречей напрягает. — Для «ПроМетТехно» это важный исторический момент. Разве твоему деду не хотелось бы, чтобы его дело процветало?
— Но не таким путём!
Змеевна рыдает всё утро. Детский сад, ей-Богу. Конечно, Рубанов не ангел, но кто из крупных игроков святой? Тем более, у нас с ним чётко разграниченное сотрудничество. Я пытался Асе объяснить, но она и слушать не хочет.
— Он преступник! Из-за него погибли
— Это ещё доказать надо, — долбанный узел на галстуке во второй раз соскальзывает, нервируя, а ещё Ася сзади по спальне круги нарезает.
— А как же расследование Ларисы?
— Артёмова — журналистка. И как каждая писака, мечтает сделать собственную сенсацию. Дели на два.
— Даже на два!
Терпение рвётся, я отбрасываю долбанутый галстук на кресло и оборачиваюсь к Асе. Она, видя, что у меня уже тоже нервы сдают, замирает напротив. Ну какая же ещё дурёха.
— Ася, хватит! Это всего лишь пара десятков уток! Мёртвых уже к тому же. Ты просишь меня сорвать из-за них многомиллионную сделку? Как я буду выглядеть? Со мной больше никто из бизнес-элиты не пойдёт на контакт. Это приговор, понимаешь? — смотрит на меня широко распахнутыми глазищами, поджав дрогнувшие губы. — Хочешь уток — хоть целую ферму заведи!
Ася отворачивается, скрывая слёзы. Мне хочется её обнять, но я слишком взвинчен. Да и оттолкнёт же. Поэтому я тоже разворачиваюсь и ухожу. Пойду без галстука, хрен с ним.
Однако у порога Ася меня догоняет, когда я уже обуваюсь. Удивляет, обняв за шею и крепко-крепко прижавшись.
— Не связывайся с ним, прошу, — шепчет, уткнувшись носом в шею.
Моя мелкая истеричка. Ты успокоишься, повзрослеешь и поймешь, что не всё так просто в жизни. Хочу-не хочу наши никого не волнуют.
Не хочется уходить, оставляя её в таких чувствах, но мы не в детском саду. Я беру в ладони её лицо и приподнимаю, целую так нежно, как умею, ловя рваный выдох.
— Я люблю тебя, — тихо слетает с её губ, и Ася опускает глаза.
Я наклоняюсь и целую её ещё раз.
— Всё будет хорошо, маленькая.
Разворачиваюсь и ухожу. Ей нужно успокоиться. Мне тоже. Кто сказал, что мужика не торкают переживания? Ещё как. Только показывать их нельзя.
В машине мне требуется ещё несколько минут, чтобы собраться и настроиться на рабочий лад. Уже пора торопиться, ведь нет ничего хуже, чем прослыть в бизнесе непунктуальным.
Когда подъезжаю к офису, юрист и исполнительный уже ждут. Ещё раз пробегаем с ними по основным пунктам и отправляемся на сделку.
— Здравствуй, Стас, — Рубанов встречает радушно. — Рад видеть в здравии. И очень рад, что недоразумение с юной госпожой Грачёвой разрешилось.
— Я тоже этому рад, Александр Игнатьевич. Здравствуйте.
Его напоминание об Асе носит воспитательный характер. Это очень опасный человек, кроме прочего. Лучше держаться к нему поближе, чтобы быть максимально в курсе.
Работаем мы долго и плодотворно, дважды прерываясь на кофе-брейк. Когда документы подписаны, Рубанов предлагает отметить это у него в офисе стаканом виски, так сказать, быстро, а на выходных выбраться с семьями на базу отдыха. Не думаю, что Асе эта идея придётся по духу, придётся уговаривать. Но как-нибудь справлюсь.