Моя по контракту
Шрифт:
Знаю, одной будет сложно. И прекрасно понимаю, что скрывать от Стаса не имею права. Я обязательно ему расскажу, познакомлю с сыном, если захочет, но позже. Пусть отболит дыра в груди хоть немного, чтобы я хотя бы говорить в его присутствии смогла.
— Теперь на весы, — врач подаёт мне руку, помогая встать с кушетки.
Становлюсь на весы с замиранием сердце. Прибавки слишком маленькие, моему врачу это не нравится. Разницы с прошлым взвешиванием три недели назад снова нет.
— Живот подрос, а вес на месте снова, Ася, — сетует Захар Леонидович. — Это может быть допустимым, но с изначально избыточной массой тела. А ты и до беременности была худенькой.
— Что же делать? — беспокойство снова дрожит внутри.
— Есть нормально!
Я пытаюсь, правда. Но первое время еда просилась обратно, а сейчас желудок ноет. Гастроэнтеролог утверждает, что это временно, из-за растущего живота, выписал кучу таблеток, а я и из запихнуть не могу. Может бы и ела, если бы кто готовил. А саму мутит от готовки. Вот и получается не пойми что с питанием. Сюда же точит чувство вины, что уже не справляюсь, хотя мой маленький человек ещё даже не родился. А как же буду дальше?
В очередной раз хочется рыдать. Постоянно хочется, уже аж самой противно.
— Так, ладно, — смягчается доктор, заметив, как я поникла. — Если в следующий раз снова мне что-то не понравится, положу в стационар.
О нет! Только не больница!
Но я киваю, с ним лучше не спорить, себе дороже выйдет.
Поправляю одежду, сажусь на стул и жду, пока врач заполнит мою обменную карту.
— Держи, — заканчивает и отдаёт. — Ася, — говорит спустя пару секунд, — одной трудно. Дальше будет ещё сложнее. У тебя же есть родственники…
— Я справлюсь. Правда.
Любому другому я бы уже нагрубила, ткнув, что это не их дело. Но не с доктором Зерновым. С ним как-то не получается, да и не хочется.
Он прищуривается, но тут же улыбается, потом даёт бумагу для подписи и провожает до ресепшна.
По дороге домой я планирую заехать в супермаркет и купить полезных продуктов. Надо начинать есть хотя бы понемногу.
Однако в автобусе меня так укачивает, что я скорее спешу доехать до дома. Всё, чего сейчас мне хочется, так это выпить горячего чая и лечь спать. А завтра точно-точно съезжу в магазин или на рынок.
Утром же следующего дня мне присылают срочную контрольную работу. До трёх часов работаю, прерываясь лишь на короткую разминку и чай. Опять мутит меня. Двадцать пятая неделя, а всё-равно желудок возмущается.
Но надо набрать хоть немного веса. Иначе Захар Леонидович даст настоятельную путёвку в стационар, где будут заставлять пить компот из сухофруктов и делать всякие жуткие уколы. Поэтому заказываю пиццу. Не сильно полезно, но хоть кусочек, а должно получиться съесть.
В двери стучат уже через полчаса. Я ещё раз на всякий случай сохраняю документ и качусь колобком к двери, по пути читая сообщение от группы доставки.
Доставщик в форменной салатовой футболке и бейсболке протягивает мне планшетку, чтобы я поставила подпись. Уже собираюсь расписаться, как обращаю внимание на список заказа: перец красный болгарский, брокколи, морковь свежая, авокадо, лимон, яйца, креветки.
— Простите, это не мои продукты, — протягиваю планшетку обратно доставщику, но тут моё сердце ёкает.
— Ещё как твои. А то удумала моего сына пиццами кормить.
Я ожидала увидеть его первые два, ну от силы ещё три месяца. А потом поняла, что отпустил. То ли осознал, то ли, наконец, освободился. Ну или может ему было просто всё равно. Но уж точно не сейчас.
Поэтому мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что передо мной на пороге, сняв зелёную форменную бейсболку доставщика пиццы, стоит Стас.
— Привет, Стас, — отхожу в сторону приглашая его войти.
Не захлопывать же истерично дверь перед носом. Очевидно, что нам нужно поговорить, речь ведь не только о нас.
Грачёв заходит в коридор, снимает обувь и делает шаг ко мне. Прошло полгода, а у меня в грудной клетке всё замирает. Не отпустило. Не отболело. Так просто и без последствий такая зараза, как любовь, не проходит.
Стас останавливается в нерешительности. Стас и нерешительность — вообще нечто несовместимое и новое для меня. Ещё и эта зелёная футболка на нём смотрится непривычно.
— Зачем ты отобрал одежду у доставщика пиццы и что сделал с ним самим? — шутка получается нервной.
— Вообще-то это моя личная форма. Первый день на работе.
— Ага, рассказывай.
Хочется сострить, но я осекаюсь, потому что дыхание перехватывает от его взгляда. Грачёв, словно зачарованный, смотрит на мой живот.
— Можно? — протягивает ладонь, но не прикасается.
Горло в секунду пересыхает от волнения. Он спрашивает? Мне не показалось?
Ответить голосом не получается, поэтому я только киваю, внимательно глядя на Стаса. А он, получив моё разрешение, подходит ещё на шаг и мягко кладёт ладонь на мой выпирающий живот. Странно, но именно в этот момент сынок внутри толкается.
Я стала ощущать его шевеления совсем недавно, наслаждаюсь и радуюсь каждому. Так долго ждала первых слабеньких пиночков, а Стасу повезло. Сын поприветствовал его сразу же. Даже завидно.
— Это?… — вскидывает на меня глаза.
Хочется пошутить, что газы, но не решаюсь.
— Тебе сказали привет.
Калейдоскоп эмоций на лице Грачёва такой явный, что это вызывает у меня улыбку.
— Привет, — отвечает совершенно несвойственным ему тоном, глядя на живот. — Эй, ты там, приве-е-ет.
Дышать ровно не получается, в груди всё сковывает и ноет. Я и так реву постоянно, но сейчас перед Стасом не хочу. Поэтому делаю шаг назад и отворачиваюсь.
— Поставлю чайник, — бросаю через плечо и ухожу на кухню.