Моя подруга – месть
Шрифт:
Марьяна мысленно содрогнулась, отвела глаза – и тотчас снова наткнулась на желто-мерцающий насмешливый взгляд.
А все-таки интересно, от кого он наслышан про качества «нянюшки»? А впрочем, глупости, ничего в этом нет интересного. Eсли именно этот человек организовал нападение на виллу «Клеопатра», он должен был, как арабский «Отче наш», затвердить привычки и характеристики ее обитателей.
И Марьяна чуть не вскрикнула – с такой болью резануло по сердцу воспоминание, которое она до сих пор гнала от себя, потому что оно отняло бы последние силы: воспоминание о ее второй семье. Виктор, Санька, Надежда, Лариса – где они все? Живы ли они? Жив ли Григорий? Или навеки закрылись любимые серые глаза?..
Нет. Он жив. Это Марьяна знает наверняка! Горячая волна нежности толкнулась в сердце, заставила его биться живее, прихлынула румянцем к бледным щекам.
Григорий жив, не то Марьяна непременно почувствовала бы беду!
Она спохватилась: нельзя, чтобы проницательный взгляд рыжеволосого уловил эту внезапную вспышку оживления, – однако он, как бес, читал по ее лицу.
– Вижу, в вас ожила какая-то светлая, не побоюсь этого слова, надежда? – спросил с иронией. – Ну что же, дело хорошее. Только вы, Марьяна (О Господи! Он даже имя ее знает!), должны усвоить одну нехитрую истину: и вы сами, и ваша надежда, и громоздкая дама, носящая то же имя, и болезненный инфант, и его прекрасноликая мать, которая, как говорится, совершеннее луны в полнолуние, – все вы имеете основания обдумывать будущее, только если мы в течение ближайших суток доберемся до его величества. До вашего то есть хозяина, Яценко. Через сутки… нет, если быть совершенно точным, через тридцать один час ваш босс должен быть у меня в руках.
«Почему?!» – с немым вопросом вскинула ресницы Марьяна, и желтые, тигриные глаза сузились в улыбке:
– Ну, ну, такая умная девочка, а еще спрашивает! В восемь утра послезавтра намечено подписание некоего контракта между вашим хозяином и корпорацией «Эль-Кахир». Так вот, я не хочу, чтобы этот контракт был подписан. Все очень просто, как видите.
Марьяна кивнула, якобы подтверждая: да, мол, очень просто. На самом же деле ей нужно было опустить глаза и понадежнее спрятать от этого проницательного взора свое безмерное удивление.
Загадочно! Этот рыжий тигр осведомлен обо всем – о ее, Марьяниной, образованности, о Санькиной болезненности, о Ларисиной красоте и Надеждиных боевых качествах, а не знает самой простой, элементарной вещи: Виктор все время находился на вилле Азиза, с которым они предварительно и приватно обсуждают условия этого самого контракта. Ведь Азиз – один из полномочных представителей «Эль-Кахира», что по-русски значит Марс. А поскольку Азиз при этом соучредитель «Сфинкса», любимого детища Виктора Яценко, то ежу понятно, где этот самый Виктор Яценко будет находиться накануне подписания контракта с «Эль-Кахиром»!
Значит – что? Значит, рыжий не знает про Азиза? Быть того не может! Вернее всего, Виктор, по обыкновению своему, из осторожности, а может быть, повинуясь некоему вещему чувству, которому он, в отличие от Марьяны, доверился, изменил место встречи с Азизом. Скажем, они решили пренебречь утонченным комфортом и провести все это время в более рабочей обстановке. А может быть, и комфорт никуда не делся: откуда, в конце концов, Марьяне знать, сколько вилл у этого самого Азиза, коего она видела всего лишь раз, да и то мельком, так что встреться она с ним на улице – в упор не узнает?
Главное же – рыжий не знает, где Виктор. Но, похоже, готов на все, чтобы узнать….
Марьяна встрепенулась. О Господи! О чем она все время думает? Если он определил срок их смерти, значит, пока все еще живы! Санька, Лариса, Надежда. А если не найден Виктор, значит, жив и Григорий!
Ее охватило такое облегчение, что даже ноги подкосились. Мощная, густо заросшая рыжей шерстью рука протянулась и подхватила Марьяну, и той лишь чудом удалось сдержать дрожь отвращения.
– Вы, я вижу, едва держитесь на ногах. Абдель, проводи нашу новую гостью к остальным.
– Где они? – с тревогой спросила Марьяна.
– В моем доме, – был ответ.
– А где ваш дом?
– Ну, ну! – усмехнулся рыжий. – В пустыне. Этого для вас вполне достаточно. А пустыня велика! Как говорится, пустынна четверть мира. Поэтому пустые надежды выбраться отсюда самостоятельно оставьте вашей амазонке. Но и не отчаивайтесь так уж особенно. В вашем распоряжении тридцать часов, чтобы образумиться – и открыть мне местонахождение господина Яценко. Сейчас-то вы, конечно, убеждены, что ни за что не выдадите своего благодетеля. Однако, как говорится на Востоке, от вечера и до утра каких только чудес не бывает, что соответствует русскому выражению – утро вечера мудренее. Надеюсь, мудрость осенит вас своим крылом… во имя вашего же блага, Марьяна.
– А если, предположим, я и в самом деле не знаю, где находится Виктор, тогда что? – осторожно спросила Марьяна.
Как странно он смотрел на нее, этот рыжий. Во взгляде его было что-то необъяснимое: он и притягивал, и пугал.
– Вы сами понимаете, что не в моих интересах открывать свое истинное имя, – начал рыжеволосый медленно и обстоятельно. – Люди, с которыми я общаюсь, привыкли к моему прозвищу Рэнд. Это слово в арабском языке довольно многозначно. Меня вполне устраивает его основной смысл – гуляка. Поверьте, мне очень – повторяю: очень! – не хотелось бы, чтобы в отношении вас оправдалось еще одно значение этого слова.
– Какое же? – тихо спросила Марьяна, и ей показалось, что она знала ответ еще прежде, чем янтарные глаза сузились, а негромкий голос равнодушно бросил:
– Убийца. Мстительный убийца!
Дверь распахнулась, и на пороге возник Салех. На его лице была написана тревога, и сердце Марьяны радостно ёкнуло в безумной надежде – нагрянула полиция! Но, как ни быстро, взахлеб говорил Салех, она все же разобрала несколько слов. Эти слова заставили ее ахнуть, заломить руки.
Санька! У Саньки приступ! Этот поганый Салех так и сказал: «Мальчишкой овладел Зухал!» Марьяна знала: арабы полагают, будто падучую болезнь насылает звезда Зухал – то есть Сатурн. В народном суеверии это понятие до сих пор сохранилось. И лечат здесь падучую самыми жуткими, бесчеловечными методами: прижигая припадочного раскаленным железом.
Забыв обо всем на свете, она кинулась к Абделю, схватила его за руку, затрясла нетерпеливо, так, что пистолет ходуном заходил и уставился прямо ей в лицо:
– Скорее! Веди меня к нему!
Толстое черное лицо выразило испуг:
– Да, госпожа. Ваша воля…
Тут же, спохватившись, он воззрился на хозяина, но чеканные черты Рэнда выражали благосклонную усмешку:
– Ладно, ладно, Абдель, поторапливайся!
И, едва не сметя с пути застрявшего в дверях Салеха, Марьяна с Абделем выскочили в коридор, однако… однако Рэнд окликнул их: