Моя подруга – месть
Шрифт:
Салех вытаращил глаза:
– А здесь? Позвать кого-нибудь?
– Зачем? – спокойно сказал Борис. – Я же остаюсь.
Салех замялся, словно хотел что-то спросить, но не посмел. Тогда Борис задрал черную футболку, и Марьяна увидела рукоять пистолета за поясом его шортов.
– Давай, не тяни резину, Салех! – уже с раздражением прикрикнул Борис, и араб нехотя вышел из комнаты.
Марьяна отвела глаза. Слабая надежда, что у Бориса взыграли былые чувства и он явился освободить «братьев по Творцу», улетучилась в тот миг, когда она увидела оружие у него за поясом. Да… Борис всегда был для Марьяны загадкой, однако теперь смысл его поступков понять несложно: ради чего ему терять покровительство Рэнда? Ну а велеть принести ребенку молока – это вроде как акт милосердия. Просто красивый жест! На подобные жесты Борис был всегда горазд – особенно если это его ни к чему не обязывало.
Кстати…
– Кстати, я не тебе всем этим обязана? Всей этой свистопляской? – сухо проговорила Марьяна, не оборачиваясь к бывшему мужу и глядя в окно поверх головы притихшего Саньки, так что могло показаться, что она беседует с лучами заходящего солнца.
Борис не ответил, а когда Марьяна все же покосилась в его сторону, лицо его выражало лишь холодное презрение:
– Мне?! Ну, знаешь… Ты, как всегда, преувеличиваешь свою роль в моей жизни!
И тут же лицо его исказилось, словно он обозлился на весь мир за то, что сказал глупость.
– Что ты? – в испуге спросила Марьяна.
– Да так, – процедил сквозь зубы Борис. – Ничего особенного. – И вдруг не выдержал, выпалил: – На этот раз, пожалуй, ты права!
Марьяна так и ахнула. Но тут же похлопала Саньку по руке – ничего, мол, я с тобой.
Борис продолжал:
– Только не воображай, будто я лелеял планы мести и заманил тебя и всех прочих в ловушку. Я не имею никакого отношения к делам… – он запнулся, – к делам Рэнда. Конечно, когда доходит до патолого-анатомических тонкостей, я ему ассистирую, но… Эй, ты случайно не собираешься упасть в обморок? – спросил он, заглядывая в побледневшее лицо Марьяны.
– Вы… что, заложников потом потрошите? Когда не получаете за них выкупа? – с усилием выговорила она и тут же, спохватившись, оглянулась на Саньку. Однако тот внимательно разглядывал Бориса и вроде бы даже не слышал, что брякнула Марьяна.
– Ну, у тебя юмор значительно почернел, – хмыкнул Борис. – Ты что, думаешь, Рэнд охотится на людей? Нет, к вам его интерес особый. Eму нужен этот контракт… Хотя, по-моему, на самом деле Рэнд, как всегда, ради кого-то старается. В конце концов…
Вошел Cалех.
Борис умолк.
Марьяна приняла из рук глупо ухмыляющегося араба красивую большую пиалу с молоком и немного мюслей. Санька обрадовался: он их любил.
Марьяна сейчас пуще прежнего ненавидела Салеха, который вернулся так не вовремя и заставил Бориса замолчать. Да и Борис тоже хорош – трусливо проглотил язык. Ну что этот араб понял бы по-русски? И все-таки Борис обмолвился… Во-первых, сказал, что Рэнд не специализируется на похищениях людей (а кто бы мог подумать! Так четко все обставлено, так беспощадна и великолепна его команда!). А во-вторых, контракт с «Эль-Кахиром» самому Рэнду вряд ли нужен. И он, мол, как всегда, старается ради… Ради кого-то другого.
Кто же? Кто истинный виновник всех бед?
Ну, Марьяна скорее всего о нем никогда не узнает. И от Бориса теперь ничего не добьешься: вон как упорно молчит! Понял, что едва не сболтнул лишнего. А может быть, утешила себя Марьяна, и не знает он больше ничего. Это все зависит от степени доверительности Рэнда. Ну кто ему Борис? Всего лишь друг? Так ли болтливы мужики с друзьями, как с любовницами и женами? Впрочем, когда она была женой Бориса, тот не особо баловал ее своими откровениями, она никогда не знала, что таится в его душе.
От воспоминаний так вдруг сжалось сердце, что у Марьяны задрожали руки. К счастью, Санька выхлебал пиалу почти до дна, ничего не расплескалось.
Мальчишка откинулся на подушку:
– Я теперь посплю, а, Маряша?
– Конечно!
Санька взял ее за руку и чмокнул в щеку.
Марьяна поцеловала его в ответ.
– Спать как хочется, – прошелестел Санька.
– Спокойной ночи, моя радость, – отозвалась Марьяна. Но Санька уже ничего не слышал: уснул – как в воду упал!
Борис сделал резкое движение, и Марьяна в испуге вскинула глаза.
Ох, какое у него лицо! Как заострились черты! Как он вдруг постарел…
Очевидно, Борису неприятен был взгляд Марьяны, потому что он вдруг двинулся к выходу.
– Подожди! – безотчетно, не подумав, окликнула его Марьяна. – Борис, подожди, ради Бога!
Борис обернулся, вскинул брови. Однако лицо и голос по-прежнему были ледяными.
– Что такое? – спросил он.
– Побудь со мной немножко, – с мольбой прошептала Марьяна. – Поговори со мной! Ты не представляешь, как страшно одной! Ты не представляешь, что это такое – каждую минуту ждать смерти!
– Я… не представляю? – прохрипел Борис, и Марьяна с ужасом поняла, что в его глазах, обращенных к ней, вспыхнула самая настоящая ненависть. Она даже отпрянула, но Борису опять удалось взять себя в руки. – Хо-ро-шо, – промолвил он, почти не размыкая губ. Потом обернулся к Салеху: – Побудь за дверью. Мне Рэнд велел кое о чем потолковать с этой девочкой, так что… иди.
Физиономия Салеха привычно исказилась двусмысленной ухмылкой. Однако он тотчас спохватился и без возражений отступил за дверь, конечно же, опять струхнул.
Марьяне сразу стало легче.
– Спасибо тебе…
– Не за что, – буркнул Борис. – И, кстати, давай сразу договоримся: о делах Рэнда я ничего не знаю. С тех пор как он привез меня из России, я стараюсь держаться в стороне. Так что не трудись выспрашивать. Видел я ваши бабьи лисьи хитрости! – Голос его сорвался.
Да, отметила Марьяна, Борис изменился… изменился! Он действительно ненавидит ее, но не потому, что она – Марьяна Корсакова-Лепская – его бывшая жена. Он ненавидит ее как женщину. Он ненавидит всех женщин. И кто может осудить его за это? Только не она, подумала Марьяна, вспомнив черные осколки стекла, окрашенные кровью.