Моя подруга – месть
Шрифт:
Борис всмотрелся недоверчиво. Марьяна, сплетая свои пальцы с его, чтобы вдруг не ушел ненароком, вытянула, сколько могла, левую руку и умудрилась-таки подцепить синюю книжку, валявшуюся на полу. Поднесла ее к окну.
– А, та книжка, – сказал Борис. – Я ее помню. Еще удивился – как она к тебе попала.
– Да я ее читала, когда Абдель и Салех появились. Ну, прижала к груди машинально, а потом так с ней и выскочила, когда пальба началась.
– Да, грабеж и разбой, – невесело улыбнулся Борис. – Грабеж и разбой! Я понимаю…
– Я тоже понимаю, что ты мне ничем помочь не можешь, – отозвалась Марьяна, отводя глаза. – Даже просить не буду. Зачем еще одну жизнь подвергать опасности, верно? И так уже… Но только прошу – напоследок, Борис, напоследок! – Она пристально посмотрела в большие темные глаза, как бы отпрянувшие от ее взгляда: – Oтнеси им эту книгу. Tакая мелочь – а давит, как камень… как могильный камень. У них дом в Гелиополисе, крылечко такое – совсем русское, с балясинами и зубчиками. Под окошком ива. Там рядом отель… кажется, «Зухра», если я не путаю. От дома этот отель видно, значит, близко. Я адреса точно не знаю, но ты найдешь… найди, а, Борис, – бормотала она, не помня себя, не слыша своего голоса, все крепче, до боли вжимаясь лицом в ажурные сплетения решетки, все ниже опускаясь, пока не припала губами к пальцам Бориса. – Bсе, это последнее. Сними тяжесть, больше ни о чем никогда…
Голос ее прервался.
Больше ни о чем никогда не попросит она Бориса – и это, увы, истина, не требующая доказательств! И в то же мгновение, когда беспощадная реальность в очередной раз обозначилась перед Марьяной, Борис просунул сквозь решетку свободную руку и вытащил книжку.
– Н-ну, может быть, – пробормотал он. – Я как раз еду в аэропорт, надо встретиться с курье… – Борис запнулся, взглянул настороженно на Марьяну, но тут же продолжил уже совершенно свободно, как будто не могло быть никакой опасности в том, что дела Рэнда станут известны Марьяне: – Гелиополис как раз по пути в аэропорт.
И она поняла, что значит это спокойствие. Итак, по мнению Бориса, ее уже можно не опасаться!
С курьером, значит, надо ему встретиться? Письмецо, посылочку передать с оказией? Как-то это слово прочно увязывалось в сознании Марьяны с еще одним: наркокурьер. Да хоть бы и так! Какая беда, если она узнает даже и это? Мертвые, как известно, тайн не выдают – он не сомневается, какова будет участь его бывшей жены!
И сквозь подступающие слезы, сквозь отчаяние, сквозь слабость вдруг прорвалась злая радость: а ведь Борису лопнуть – не догадаться, какую мину, заключенную в эти синие коленкоровые корочки, подкладывает Марьяна под них с Рэндом!
Она еле удержалась, чтобы не влепить ему это известие в физиономию, но Борис, по счастью, не заметил, как сверкнули ее глаза.
– Прости, – шепнул еще раз – и канул в темноту кустов, таясь от приближающихся голосов.
Марьяна тяжело осела на пол, даже не успев удержаться. Такое вдруг навалилось облегчение, что она дыхание не могла перевести от слабости. Но через какой-то миг уже нашла в себе силы покачать головой и даже усмехнуться.
Себе, собственной наивности.
Почему она так уверена, что Борис не бросился сразу же к Рэнду? И даже если решится отозваться на эту последнюю мольбу, кто знает, когда он отправится к Шеметовым?! Уж, наверное, не сейчас, по пути в аэропорт. Надо обладать слишком буйной фантазией, чтобы представить себе Бориса, который, забыв о делах, выполняет свой последний долг. Да и какой смысл? Что сможет предпринять Васька ночью? Времени у него – чуть, а полиция вряд ли поверит, вряд ли ринется неизвестно куда…
Нет, даже передав заветную книжку Борису, Марьяна все равно чувствовала себя не более уверенной в успехе, чем человек, который вверяет свое письмо лютому смерчу с надеждой, что тот выбросит конверт из своей бешеной воронки точнехонько на крылечко нужного дома.
Марьяна прижала кулаки к глазам, но круговращение световых пятен утихомирить не удалось. Смерч… письмо… неизвестность!
У нее оставалась лишь одна надежда: что те трое, с небес подсказавшие ей обратиться к Борису с этой просьбой, знали, что делали.
Впрочем, не прошло и минуты, как она утратила даже и этот зыбкий призрак, потому что опять заскрежетал неутомимый ключ. На пороге, ухмыляясь, стоял Салех, державший руки на автомате. Окинул блудливым взглядом Марьяну – и вдруг точно спохватился: ухмылочка слиняла с лица, брови грозно сдвинулись:
– Пошли, эй!
Марьяна смотрела на него снизу. Господи… что еще? Ночь на дворе – ну чего надо? Неужели нельзя дать ей прийти в себя – элементарно выспаться перед смертью? Все равно ведь Рэнд уже добился своего, спрашивать больше не о чем. Ну так в чем дело?!
И вдруг до нее дошло в чем. Очевидно, в ней самой. Очевидно, им уже мало Ларисы… Ночь, «инфант» спит: нянька, стало быть, вполне может его оставить. Если утром будет подписан вожделенный контракт и живые смогут уйти – не все ли равно, в каком состоянии? Ну а если их придется убить – тем более, какая разница?! Похоже, Рэнд наконец-то решил поблагодарить за верную службу своих нукеров – бросить им вожделенный кусочек, на который многие уже давно облизываются.
Марьяна медленно подтянула колени к подбородку и еще крепче вжалась в стену.
Салех сделал шаг вперед, и впервые его тщедушная фигура показалась Марьяне более чем внушительной. Салех навис над нею зловонной глыбою:
– Ну что? Прямо здесь хочешь? На полу? Или попросим мальчишку подвинуться на диванчике? Продолжим начатое, а? Теперь Абдель не помешает.
Марьяна почувствовала, как у нее холодеет лицо. От него медленно отливала кровь.
Она пошарила по полу, ища хоть что-нибудь – нож, вилку, гвоздь. Но ничего не нашла. Oставались только ногти и зубы. Она начала медленно подниматься, и, верно, Салех что-то понял, потому что его глаза беспокойно забегали:
– Эй, ты чего?
– Долго мне ждать? – В дверь заглянул Рэнд.
Салеха точно плетью обожгли. Он склонился над Марьяной, вцепился в ее плечо, дернул вверх:
– Шевелись давай!
И, едва она успела подняться, потащил к двери.
Марьяна зацепилась за стол, увидев на краю вилку, схватила ее, занесла, но Салех успел увернуться.
Рэнд шагнул вперед, вывернул Марьяне руку.
– Это еще что?
– Ты его спроси! – выкрикнула она, с ненавистью буравя взглядом Салеха. – Неужели вам мало? Только троньте меня, звери проклятые!