Моя профессия спаситель
Шрифт:
— Да я и не начинаю, — как-то грустно, совсем не свойственным ему тоном, отозвался дядюшка. — Знаю, гораздо важнее, когда тебя просто понимают.
— Ну да, дымящая печка, — буркнула Ани под нос, — и ворох листьев.
— Чего ты там бормочешь?
— Да это я так. Тихо сама с собой.
— Ну отчего бы с хорошим человеком не поговорить. Ну так что, свадьба? — ехидно поинтересовался Лангер.
— Понятия не имею, — теперь наступила очередь Анет голос понижать, да грустить. — И соглашаться страшно. И не соглашаться как-то боязно.
— Хочешь
— Прекрасный совет! — оценила Сатор. — И что в моем случае считать несделанным? Решение не выходить за Саши или отказ от попытки ту самую любовь поискать? А, может, нежелание к старым кавалерам вернуться?
— Ты сейчас кого имеешь в виду?
— Да всех, — досадливо отмахнулась Ани, — благо, у меня их не так много было. Или вообще одной остаться и вкалывать на общественное благо и во славу Ее Величества Регентши? Тоже ведь вариант! И вполне могу горько пожалеть, что именно его не выбрала. В глубокой старости пожалеть.
— Не перебарщивай с цинизмом, женщинам это не идет, — посуровел Лангер. — И, думаю, просто не надо делать ничего, в чем потом станешь каяться.
— А ты не перебарщивай с замшелостями и банальностями, — сердито откликнулась племянница, пытаясь снять наколовшийся на каблук замерший лист, стесывая пятку о перекладину перил. — Выдайте, пожалуйста, список решений, о которых не придется жалеть. Клянусь, я с ним каждый день сверяться буду.
— Ну, хорошо, — примирительно протянул дядя, — давай попробуем зайти с другой стороны. Сколько ты со своим гоблиноведом знакома?
— Близко?
— Кстати, насколько близко?
— Дядя! — возмутилась Анет, — Вот это я с тобой обсуждать точно не стану!
— Ну и зря. На правах старого греховодника я бы мог дать пару дельных советов, — довольно разулыбался профессор. — Ну так сколько?
— Недели три, — прикинула Сатор. — Ну да, так и получается. Один раз были в театре, два раза на иллюзион-спектаклях. Два раза в гости к нему ходила. Кстати, он великолепно готовит и не только экзотику. Ресторан посещали, Саши меня с сестрой знакомил. Между прочим, ей я совершенно не понравилась. Заявила, что, она, конечно, безумно благодарна мне за спасение брата, но врач — это не женская профессия.
— Вот тебе и первый минус: недовольная золовка может здорово подпортить жизнь.
— Я тебя умоляю! — скривилась Ани. — Опять же, как сказал один человек, я не с ней жить собираюсь.
— Не слишком ли часто ты сегодня поминаешь «одного человека»? — поддел нежный дядюшка.
— Не чаще, чем ты сыплешь банальностями, — не осталась в долгу родственница.
— Знаешь, девочка, ты стала жесткой, — ни с того ни с сего посерьезнел Лангер.
— Да нет, ошибаешься. Жестче — может быть. Но разве это неправильно?
— Не знаю, не мне судить, — профессор выколотил трубочку о перила, неторопливо завернул в платок, убрал в карман. — Только вот посоветовать я ничего не могу.
— Да мне советы не слишком и нужны были, — Анет, улыбаясь, взяла профессора под руку. — Спасибо, что выслушал. У меня самой все как-то по полочкам разложилось.
— Ну и на здоровье. Кстати, вот и адвокат. Тебя подождать?
— Не нужно, я же не знаю, сколько там проторчу… А, впрочем, подожди, — наконец, решилась Сатор. — И купи цветов. Осенних каких-нибудь.
— Это еще зачем?
— Нужно, дядюшка, нужно. Я теперь подращенная, циничная и жесткая девочка. Вот и слушайся.
Лангер отвесил поклон, вроде: слушаюсь и повинуюсь. Но, кажется, в «большую девочку» не очень-то поверил.
Откровенно говоря, Сатор волновалась и даже трусила, хотя с господином Гримтом — очень представительным, одним своим видом внушающим доверие адвокатом — они обговорили «в черновую», как и что нужно делать, а «в чистовую» все равно бы не получилось, информации недоставало.
К счастью, страхи ее не сбылись. К Маю, который оказался вовсе и не Маем, а господином Эйнером, старшим следователем по каким-то там жутко важным делам, их пропустили без писка и подозрительно быстро. Ну а сам сыщик встретил посетителей радушно, как дорогих гостей: адвокату горячо руку пожал, разве что не расцеловал, Анет на стульчик усадил и чаю предложил, очень расстроившись, что от угощения она решительно отказалась. В общем, хлопотлив был полицейский, угодлив и счастлив до крайности.
Правда, усевшись за стол, странно преобразился.
— Догадались, наконец? — усмехнулся эдак снисходительно-самцово.
— Догадалась. — Огрызнулась Сатор, насупившись. Роль дурочки-блондиночки Ани совершенно не устраивала. — Только не поняла, почему вы мне открыто ничего не сказали.
— Так ведь не мог я, милая девушка, — Май развел руками, будто петуха крылья растопырил. — Да и сейчас не могу, хоть от всего б сердца, чесн’слово! А вот, к примеру, вы ко мне зачем пришли?
— Собственно, не к вам конкретно, — подал голос адвокат, неожиданно ставший совершенно незаметным. — На визите именно сюда госпожа Сатор настояла. Вообще же мы желаем заявить о факте давления со стороны должностного лица с целью получения денежных средств. А так же о давлении с целью добиться ложных показаний.
— То есть, из вашей клиентки взятку выколачивали? — потер руки следователь, кажется, довольный, как кот, слопавший сливки и почему-то не получивший за это веником. — Это к нам, к нам. Пишите, милая девушка, — Май пододвинул к Анет стопочку чистых листов, чернильницу, вынул откуда-то ручку — из заднего кармана, что ли? — рассмотрел перо на свет, заботливо сняв невидимую волосинку. — Я вам продиктую, а вот уважаемый господин адвокат проследит, чтоб лишнего не накрутил, а вы пишите!
Сатор послушно писала, чувствуя себя школяркой на диктанте. По гоблинскому языку. Как бы ей не хотелось быть дурой-блондинкой, а в казенных, да еще совершенно диких формулировках она запуталась моментально и напрочь, аж голова закружилась.