Моя профессия
Шрифт:
Глава седьмая
Осторожно – дети!
«Давайте поставим эту пьесу, потому что все ее персонажи и все построение сюжета безусловно органичными будут именно в кукольном театре».
Если на такое предложение я отвечу: «Конечно. Давайте поставим», – я буду не прав. Всех этих, хоть и вполне обязательных признаков еще недостаточно для того, чтобы принять пьесу к постановке. Нет. Я обязан тут же спросить – кому? Кому вы хотите показывать этот спектакль? Детям? Или взрослым? А если детям, то каким: маленьким или большим? Разница в возрасте между детьми совсем не равна разнице в возрасте между взрослыми.
Закон
Двадцатипятилетний, тридцатилетний и тридцатипятилетний могут сидеть рядом в зрительном зале, и разность их реакции будет зависеть только от разности темпераментов, профессий или близости темы спектакля их личным интересам, но не от разности их возраста. А вот дети пяти, десяти и пятнадцати лет – это совершенно разные люди и совершенно разные зрители. Показывать им один и тот же спектакль просто бессмысленно, а то и вредно.
Детям до пяти лет, как правило, показывать более или менее длительные спектакли нельзя, так как реакции их на действие неединовременны и различны. Один хохочет, другой еще ничего не понял и засмеялся, когда сосед смеяться перестал, третий заинтересовался тем, как смешно смеется сосед, четвертый устал и вертится на стуле, не зная, что делать, а пятому давно нужно в уборную, и он тянет за рукав маму; та шепчет: «Потерпи, сейчас все кончится», тогда шестого интересует то, о чем шепчет тетя, а вовсе не то, о чем говорит зайчик. Таким образом, реакция одних тушит реакцию других, возникает общий шум, и контакт актеров со зрительным залом исчезает. Актеры уже не играют, а «проигрывают» полагающиеся им роли, «проговаривают» полагающиеся слова и заставляют зайчика делать полагающиеся движения. Занятие для актера почти оскорбительное.
Но даже если зрительный зал совсем маленький, если это просто комната и в комнате этой всего десять-двадцать маленьких ребят, то все равно длительность представления должна быть не больше пятнадцати-тридцати минут. Никак не больше. И лучше, если это будет игро-спектакль с ведущим (актером, учителем, мамой), который все время должен быть в контакте и со зрителями и с куклами.
Такой игро-спектакль у нас был. Не для трехлеток, конечно, а для ребят, которым пять, шесть, семь лет. Это пьеса Гернет и Гуревич «Гусенок». Я очень любил этот спектакль и до сих пор считаю тот вариант пьесы, который играл наш театр, буквально классикой кукольной драматургии.
Но прежде чем показать на примере, как по-разному воспринимают один и тот же спектакль ребята разного возраста, мне хочется определить, что такое вообще восприятие искусства.
Всякое произведение искусства вызывает у человека, его воспринимающего, определенную ассоциативную эмоцию. Если эмоция не возникла, значит, данное произведение искусства фактически не воспринято. Ну а раз так, то, значит, и никакого влияния на воспринимающего оно не оказало. Всякая эмоция либо во вред человеку, либо на пользу. Нейтральных эмоций не бывает. Если она нейтральна, значит, это уже не эмоция.
Эмоция в искусстве такое же оружие, как лекарство в медицине. Одно и то же лекарство может быть и полезным и вредным, в зависимости от дозы и от того, кому и при каких показателях оно дано. Вот и в искусстве так же. Вызванные спектаклем слезы или смех могут быть полезными или вредными в зависимости от того, кому был адресован этот спектакль и чем были вызваны слезы или смех.
Простой пример. Маленьким детям (пяти, шести, семи лет) нельзя показывать ничего страшного.
«Красную Шапочку»
Взрослые по крайней мере знают, что хоть актриса-то жива осталась. Да и то иногда на их глазах появляются слезы, которые стыдливо и незаметно они снимают пальцами, чтобы не потекли по щекам.
А дети? Дети-то уверены, что волк живой. Даже если «авангардный» режиссер сделал его зеленым в крапинку. Все равно живой. Раз шевелится – значит, живой. Дети не раздвоены в своем восприятии. Для них персонаж и исполнитель не два лица, а одно – волк.
И вот этот волк на глазах у всех ест бабушку, а потом и девочку, которая этой бабушке несла пирожки. Да у каждого мальчика и у каждой девочки у самих по две бабушки. Они же своих бабушек любят. Бабушки их спать укладывают. А некоторые бабушки тут же рядом с внуками в зрительном зале сидят.
Разве может пятилетний мальчик вынести зрелище съедания бабушки? Он закроет лицо руками, он заплачет, он уткнется в свою живую бабушку, если она рядом, и та будет гладить его и успокаивать: «Ну что ты, не надо. Не плачь. Это не настоящий волк. Это кукла. Это понарошку». А зачем «понарошку» пугать маленьких детей?
Уверен, что среди моих читателей есть такие мамы и бабушки, которые знают, что если в детской книжке нарисована «страшная» картинка, то маленький внук или маленькая дочка закрывает картинку ладошкой и переворачивает страницу. Это самооборона. Так давайте же мы, взрослые, поймем психологическую причину этой самообороны. Она кроется в возрасте ребенка.
Однажды на наш спектакль «Кот в сапогах» какая-то мама пришла с дочкой лет трех или четырех. Как мама умудрилась обмануть бдительность наших педагогов и контролеров, я не знаю. Но факт тот, что девочка оказалась на коленях мамы в середине третьего ряда зрительного зала.
В этом спектакле есть великан-людоед. Это актер в маске, кажущийся действительно огромным по сравнению с малюсеньким котом. Маска у актера страшная по-смешному. И восьми-, семи-, шестилетние зрители встречают появление людоеда изумленным, веселым «Ой!». А четырехлетняя девочка, сидевшая на маминых коленях, закричала на весь зал: «Мама, выключи». Мама «выключить» спектакль не могла и потащила рыдающую девочку, проталкиваясь через весь ряд, к выходу. И дальше по лестнице в гардероб. Девочка продолжала плакать.
Я опять обращаюсь к опыту мам и бабушек. Вы же знаете, что будет вечером, когда придет пора укладывать девочку спать. Вы знаете. «Мама, посиди около меня. Мне страшно». Ничего, кроме вреда, не принес девочке этот спектакль.
Режиссеры, писатели, художники, будьте поосторожнее с искусством. Особенно с искусством для детей. Всегда думайте – кому? И, не ответив на этот вопрос, не пишите сказку, не ставьте спектакль, не рисуйте картинку.
У нас есть спектакли для маленьких детей, адрес которых точен. Это «Волшебная калоша», «По щучьему велению», «Веселые медвежата», «Таинственный гиппопотам».
Точный адрес
Я не буду рассказывать содержание каждого из них и в качестве примера точности адреса приведу только «Веселых медвежат» Марины Поливановой. Сюжет пьесы очень прост. В маленькой лесной избушке живут бабушка, дедушка, внук и внучка. Все они медведи, но живут, так сказать, «по-человечески». Вы спросите: а зачем же тогда они медведи, почему не люди? Старичок, старушка, мальчик и девочка? Да именно потому, что они потеряли бы в этом случае собирательность образов.