Шрифт:
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Саша ==========
– Сашенька, если бы ты знал, как страшно мне оставлять её одну, – обращалась женщина к своему лечащему врачу.
– Догадываюсь.
– Нет, ты поймёшь только тогда, когда у тебя будут свои дети.
– Дети? Может быть.
Он проводил с этой больной много времени. Дома его никто не ждал. Вернее, не дома, а в комнате в общежитии. Дома не было уже давно. Но была работа, люди вокруг и эта больная, которая
Вот эта безграничная материнская любовь и притягивала его к совершенно чужой и почти незнакомой женщине.
Его собственная мать его не любила – он не оправдал её надежд.
Саша оказался сначала просто не таким, а потом не тем, кто нужен. А, может быть, наоборот. Сначала не тем, кто нужен, а потом не таким.
Он приезжал к ней раз в месяц и привозил деньги. Матери нужно помогать, хотя бы потому, что она мать. Она родила его и вырастила, она дала образование… Но принять его не смогла.
Он был позором.
Дочь же этой женщины оправдывала все мыслимые материнские надежды.
Она была очаровательна внешне и очень умна. Нет, вовсе не житейским умом, а другим. Девушка поражала интеллектом и умственными способностями. Такой маленький, очаровательный гений. Она всё время выдумывала новые способы лечения, искала варианты и каждый раз бежала к нему – лечащему врачу своей матери с новыми предложениями и идеями. Некоторые имели смысл, что-то он даже использовал. Она в совершенстве знала биохимию.
Она просчитывала весь механизм действия лекарств, все перекрёстные эффекты. Она так хотела, чтобы мама жила…
А Саша восхищался ею. Скорее, умом, чем внешностью, и говорящими глазами. Она вызывала в нём новые, раннее неизведанные чувства.
Не только влечение – её хотелось защитить. Отгородить от мира, не дать пропасть и не оставить одну.
Саша прекрасно понимал: что бы он ни делал, мать этой чудесной девушки вылечить невозможно. Значит, надо просто продлить жизнь. На сколько? А кто знает – на сколько? Это не люди решают. Точно так же, как не люди решают кому жить, а кому нет.
Есть иной суд, только законы его непонятны и неизведанны. И кого он судит – тех, кто покидает этот мир, или тех, кто остаётся – тоже непонятно.
Девушка всё время придумывала варианты спасения матери и в теории они казались идеальными и действенными, только практика и теория – штуки всё-таки разные.
И каждый раз приходилось разочаровывать её.
А она смотрела своими полными слёз серо-зелёными глазами в обрамлении пушистых ресниц и умоляла попробовать то, что напридумывала этой ночью. Потому что оно именно то, и именно оно поможет!
А Саша удивлялся тому, что происходило у него в душе.
Там теперь была только эта девочка. Её мечты вылечить мать, и его стремление помочь ей и защитить любой ценой.
***
Сашина пациентка умерла у него на руках. Проводимые реанимационные мероприятия не вернули жизнь, это был конец.
Но самым страшным оказалось сообщить обо всём произошедшем Маше. Она всё понимала, но была не готова…
***
Её слезы давно пропитали Сашины халат и рубашку. Но он прижимал её к себе и не отпускал. О чём он думал в тот момент, он просто не запомнил. Только одно врезалось в память – ему было страшно её отпустить. Потому, что она одна не выживет. И если Саша был бессилен перед недугом матери, то дочери он способен помочь.
Он взял отгулы на работе и занимался организацией похорон. На могиле в результате стояли только он и она.
Как же её оставить? Её нельзя оставлять.
Он и на поминках слушал, как соседки говорили – хорошо, что у Маши есть он. Что на него вся надежда.
Какой ОН? Как ОН может быть у Маши? – это даже представить себе было трудно.
А потом соседки ушли, и он остался наедине с Машей.
– Можно, я буду называть тебя просто Саша? – спросила она.
– Конечно.
– Ты не уйдёшь?
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Да. Мне страшно одной… Или тебя кто-то ждёт?
– Нет. Меня никто не ждёт. Но Маша, если я останусь…
Она не дала договорить.
– Останься, мне всё равно, что скажут. Ты родной, понимаешь? Может, это трудно понять, но я тебе верю. Ты надёжный, ты не подведёшь. Я так благодарна тебе, что ты у меня есть.
– А ты? Ты у меня есть?
– Да. Ты не веришь?
– Верю.
Так случилась эта странная любовь, взращённая на горе и одиночестве.
***
Она училась, занималась так, как никогда не занимался он. То есть он, естественно, занимался в институте, но у него времени хватало и на гулянки, и попойки с друзьями, и на девчонок, и на все прелести студенческой жизни.
Она же была другой. Она мечтала превзойти своего великого отца, который и не догадывался о существовании совсем уже взрослой дочери. Этот секрет доверила Саше её мать, и он не собирался раскрывать его никому. Захочет Маша –сама расскажет, не захочет – он к ней в такие глубины души лезть не будет.
Ничего плохого в её стремлениях он не видел, тем более, что амбиции опирались на нестандартные способности, а значит, его задача – поддержать и помочь. Он слишком хорошо знал, как бывает больно от неприятия тебя близкими людьми. А он Маше близкий, единственный близкий.
Они вместе ходили в церковь и читали молитвы на девять дней, а потом сидели за столом и вспоминали её маму. Маша опять плакала.
Больше отдавать дежурства он не мог, и ему пришлось оставить её одну на ночь. Конечно, она боялась, боялась остаться одной в пустой квартире и очень боялась, что он не придёт завтра. Он звонил ей несколько раз и понял, что она сидит рядом с телефоном и ждёт его звонка.