Моя шокирующая жизнь

Скиапарелли Эльза

В июне, за три месяца до объявления войны, леди Мендл, жена Чарлза Мендла из британского посольства в Париже, устроила в садах Версаля грандиозный бал с участием цирковых животных. Сама она проходила между ногами слона, задрапированная в длинный развевающийся плащ розового цвета «шокинг», и размахивала хлыстом, как бы посылая вызов судьбе.

В августе Россия заключила пакт с Германией, и страх увеличился, пришел конец вере в Лигу Наций, кончился период компромисса, иссякла терпимость и к тем, кто объявил себя нейтральными, и к кривым ногам Риббентропа [112] , пришел конец надеждам в речи Геббельса, которым аплодировало столько наивных фанатиков, наступил конец иллюзиям.

112

Риббентроп, Иоахим (1893–1946) – германский

государственный деятель, член нацистской партии с 1930 г., в 1938–1945 гг. министр иностранных дел Германии. Как один из главных немецко-фашистских военных преступников казнен по приговору Международного военного трибунала в Нюрнберге.

Затем наступил сентябрь, и была объявлена война. Все ожидали скорых и смертоносных бомбардировок, пришлось эвакуировать большинство служащих, но ничего не происходило. Мы передвигались с бесполезными противогазами, забывая их в такси, используя их вместо сумок, иногда носили с собой бутылки с джином или виски в надежде, что хороший глоток лучше всего поможет в случае тревоги.

Скиап спросила у своих служащих, рассеянных по городу, не согласятся ли они рискнуть и вернуться на работу, но за меньшую зарплату, потому что дело сокращено. Служащие тотчас согласились и приняли это предложение. Так торговля возобновилась, но в меньшем объеме.

Голубой кардиган небесно-голубого цвета и шляпа с бабочками от Скиапарелли, 1937

Паскаля, деревянную фигуру, мы отправили на выставку в Сан-Франциско в блузе с вышитой бриллиантами надписью «Париж – Сан-Франциско». Его шикарные велосипедные туфли изготовил Перуджиа [113] . Наряженный в сине-красно-белый атлас, Паскаль сидел на газоне, привалившись к золоченому велосипеду с номером «Пари-Суар» в руках. Каждый день ему меняли газету, потому что он был не только представителем Дома моды Скиапарелли, но и олицетворял символ французского спорта.

113

Перуджиа, Андреа (1893–1977) – итальянский дизайнер обуви, постоянно экспериментируя с материалами, формами и текстурами, создавал исключительно оригинальные модели обуви в течение пятидесяти лет. Он имел репутацию не только гения, но и эксцентрика, т. к., по слухам, разговаривал со своими моделями как с живыми существами и был известен за юмор и необычность своих моделей.

Глава 11

Одна из первых парижских улиц, почувствовавших на себе войну, была улица Берри. Перед бельгийским посольством, рядом с моим домом, в надежде получить пристанище и совет толпились бельгийские беженцы. И впрямь, покинув обманчиво спокойные Елисейские Поля и попав на улицу Берри, вы оказывались посреди кошмарного сна. Повозки всех видов и форм останавливали движение: автомобили, иногда шикарные, а иной раз со спущенными шинами; велосипеды, прислоненные к стенам домов, будто на отдыхе после длительного путешествия; ручные тележки; детские коляски; все они имели только одно общее – осели под огромной тяжестью. Можно было подумать, что это посылки, ожидающие отправки в приюты для бедных. Предметы, которые люди увозили с собой, спасаясь от опасности, непредсказуемы, и это представляет собой необъяснимую психологическую проблему. Без видимой причины грузится утварь, самая громоздкая, самая нелепая, как будто погрузку производил слепой. Не руководила ли тут при выборе чистая случайность? Бельгийское посольство, его двор и сад были забиты людьми, и усталый персонал распределял среди них продукты и искал пристанища для беженцев. Комнатка моей консьержки превратилась в походный лагерь.

Я дала инструкции, чтобы там всегда был запас горячего кофе и хлеба с маслом. Тем не менее однажды консьержка вызвала меня, сказав, что три очень странных субъекта пытаются прорваться ко мне в дом. Спустившись узнать, в чем дело, я сразу поняла, что это не бельгийцы, а, несомненно, немцы или работающие на немцев. Началось проникновение – следует отнестись к гостеприимству более разумно. Мне рассказали, что один из этих типов прошлой ночью был тихо и таинственно казнен. Бар в моем подвале стал местом встреч английских офицеров, которые регулярно высаживались в стране; американских водителей машин «скорой помощи»; добровольцев, покинувших свою хорошо охраняемую страну, чтобы помогать Европе, а также женщин из автомобильных служб, осуществлявших связь между Парижем и пригородными пунктами. Гого вступила в этот отряд вместе со своей датской подругой Варварой Хассельбек,

они водили шестиколесный грузовик. Варвара, имевшая отношение к датской королевской семье, была высокого роста и составляла забавный контраст с Гого, которой приходилось подкладывать подушки, чтобы дотянуться до руля. Каждый раз, когда они уезжали, меня охватывал ужас, Гого на этом огромном грузовике казалась совсем крошечной. Американцы и англичане называли ее «Митци с линии Мажино».

Во второй половине дня и по вечерам бар был полон. Друзья приводили друзей, жаждущих отдохнуть и расслабиться часок-другой, очень скоро кто-то написал на моей входной двери «Убежище». Некоторые особо доброжелательные и старающиеся не подвергать мое гостеприимство слишком сильному испытанию приносили выпивку, или банку консервов, или ветчину. Но в доме № 21 на Вандомской площади было настоящее убежище, куда я была обязана отправлять своих служащих во время тревоги. Первая тревога случилась днем во время завтрака. Самолеты летали так низко, что чуть не обезглавили Наполеона. Несколько бомб упали на периферии, но, должно быть, у немцев был приказ не разрушать и не наносить вред Парижу.

Женский костюм от Скиапарелли, 1938

Я спрашиваю себя, понимали ли люди в то время, что модная одежда из Парижа могла бы выступить в качестве пропаганды Франции. Противостояние женского изящества, с одной стороны, и жестокости и ненависти, с другой – намного сильнее, чем когда в роли антитезы насилию выступает литература. Из шестисот служащих нашего Дома моды осталось сто пятьдесят, и маленькие школьные парты, за которыми сидели мои продавщицы при входе, опустели. Некоторые швеи проходили двенадцать километров, чтобы попасть на работу.

За три месяца мы создали коллекцию в надежде, что на нее как-то отреагируют. Называлась она «Плати наличными и уноси»; на каждом предмете этой коллекции были повсюду огромные карманы: женщина, вынужденная выходить из дома в спешке или являться на работу без сумки, разместит в них все, что ей нужно. Таким образом, у нее свободны руки, и она сохраняет женственный облик. Там было и вечернее платье, замаскированное под послеобеденное: выходите из метро, чтобы отправиться на элегантный обед, вам достаточно потянуть за бантик, и послеобеденное платье удлиняется и превращается в вечернее. Еще было синее платье «Линия Мажино»; красное – «Иностранный легион»; «Серый самолет» – комбинезон из шерсти цвета металлической посуды, который вы можете сложить перед сном, поместить рядом с кроватью и в случае налета быстро надеть и спуститься в подвал; один такой сделали белого цвета, потому что говорили, что будто бы белый цвет отталкивает ядовитые газы.

Все мужчины разъехались, у нас не было закройщиков.

Даже швейцар при входе, блондин русского происхождения, покинул свой огромный красный зонтик, чтобы присоединиться к шести миллионам мужчин, ушедших воевать. Манекенщицы – их осталось трое – показывали коллекцию с невероятной ловкостью и скоростью. Среди клиенток больше всего было американских женщин, которые пока не хотели покидать Париж, а также француженок: они на несколько часов оставляли свои замки, чтобы купить платье, обычно домашнее – последняя элегантность, им доступная. Но прежде всего мы представляли коллекцию из соображений престижа, чтобы доказать самим себе, что еще работаем.

Без приключений я совершила быстрое путешествие в Нью-Йорк на клипере [114] , полагаю, втором в своем роде, который преодолел Атлантический океан. Во время путешествия мы везли с собой (для торжественного открытия) шляпу, специально нарисованную для этого случая, – первый экспорт времен войны из Парижа в Америку. Конечно, клипер был самым комфортабельным и самым роскошным самолетом, на котором я путешествовала. Тем не менее нам пришлось совершить посадку на Азорских островах и несколько дней провести среди розовых гортензий, огромных, как деревья, которые покрывали остров. Мы собирались в маленьком деревянном ангаре: австрийская императрица Зита с детьми; посол Уильям Буллит и его секретарь; г-н Ван Зеланд, премьер-министр Бельгии, и я. Мне и бельгийскому премьеру нравилось кататься в маленьких повозках из ивы или на лодке и обсуждать международное положение. Меня просто ошеломили его быстрый ум, полное отсутствие предрассудков и простота.

114

Летающая лодка-амфибия конструкции И. И. Сикорского. Совершал пассажирские рейсы через Атлантику. Первый серийный самолет-клипер совершил перелет в 1937 г. – Прим. пер.