Моя шоколадная беби
Шрифт:
Ловкий парень. Быстро поправился. Умеет незаметно содрать украшение, может почти на подножке машины невидимкой проехать сотни километров, не боится позировать перед дулом заряженной «пушки», легко вскрывает любые замки. Вот только банк грабануть не очень-то получилось.
– Банк грабануть не очень-то получилось, – усмехнулась Катерина ему в лицо. «Плохие мальчики» не любят, когда их тыкают носом в то, что не все плохие дела им под силу.
– Необычная больно вещица, – проигнорировал он её шпильку.
– Будет
– Для кого лучше?
– Для тебя тоже.
Нужно было быть полной дурой, чтобы выпустить из рук пистолет.
– Да ты не расслышала, беби! Я и пришёл, чтобы отдать это кольцо тебе. Держи! – Он выкинул руку вперёд, будто бы бросив ей что-то. Катерина на уловку попалась – метнулась, вытянув руки, чтобы поймать это «что-то», и чуть не свалилась с кровати, схватив пустоту.
Он расхохотался, и она опять пожалела, что так глупо упустила оружие.
– Ублюдок, – сказала Катя и попрочнее уселась на скользкое покрывало.
– Ну зачем ты так?
– Что теперь я должна?
Матвей ещё раз качнулся в кресле, и ещё, потом встал, подошёл к окну.
– У тебя шикарная хата с видом на Храм Михаила Архангела. Не думал, что с таким приданым можно польститься на старого перечника.
– Замолчи!
– Очень тёмная эта история.
– Что?!
– Очень тёмная. – Он стоял в чёрном проёме окна, к ней спиной. Катерина схватила телефонную трубку и набрала 02. Шансов не было никаких, но терпение её лопнуло. Пусть лучше он разрядит в неё пистолет, чем она будет плясать под его дудку.
– Выслушай меня. – Он стал вдруг другим: усталым, покладистым, будто прожил с нею сто лет и точно знал каким нужно стать, чтобы она успокоилась и перестала злиться. Катерина нажала отбой и решила, что звонить сейчас необязательно. Он подошёл и сел перед ней на корточки.
– Держи, – Матвей взял её руку и вложил в ладонь кольцо. – Держи.
В кулаке Катерина ощутила тёплое золото и твёрдые грани бриллианта.
– А откуда ты знаешь, как называется то, на что открывается вид из моего окна? – зачем-то спросила она.
– Да кто же этого не знает, – сказал он, оставаясь усталым и покладистым.
Не глядя, Катерина стала одевать кольцо на палец, но оно не одевалось почему-то, было странным и плоским, оно и кольцом-то не было. Катерина с ужасом уставилась на то, что держала в руке. Золотая ящерица держала в пасти огромный бриллиант, всё правильно. Только это было не кольцо. Это была брошь. Катерина ущипнула себя за щёку в надежде проснуться.
– Если это шутка, то неудачная, – тихо сказала она просто потому, что нужно было что-то сказать.
– Я предупреждал – очень тёмная это история.
– Говори! – закричала она. – Говори, что всё это значит!
– Я и пытаюсь. Говорю же тебе, что кольцо не украл, а взял на время, чтобы рассмотреть получше. Больно они похожи, эти цацки! –
Катерина опять ущипнула себя.
– Ты мазохистка, беби? Лучше потрогай меня, проверь – я настоящий!
Как последняя дура, она протянула руку к нему, провела по белым волосам, по бледной щеке, пощупала не очень чистые пальцы, которые сжимали золотую ящерицу.
– Тёпленький, гладенький, и без хвоста, – припомнила вдруг она.
Он захохотал, взял её руку и сам надел на безымянный палец кольцо.
– Понимаешь, беби…
– Не смей называть меня «беби»!
– Согласен, это избито и пошло, но так хочется называть тебя «беби»! А я привык делать то, что мне хочется. Так вот, скверная это история – твоё кольцо и моя брошь. Ты, кстати, не хочешь узнать, откуда она у меня?
– Спёр где-нибудь! – хмыкнула Катя. Ей до жути надоела эта история, и даже объяснений никаких не хотелось.
– Спёр?! И это спёр?!! – Откуда-то из-за пазухи он выдернул ветхий кожаный мешочек, дёрнув за шнурок, развязал его и вытряс на синий атлас безумное количество бус, ожерелий, серёг, колец, кулонов и ещё чего-то, на что смотреть было невозможно, потому что всё это ослепляло, било в глаза, и сильно напрягало.
– И это спёр?!! – с победой в голосе повторил Матвей.
– И это спёр, – подтвердила Катя и подальше отодвинулась от неприлично сверкающей россыпи.
– Ну, беби, тебя кто-то здорово в жизни обидел, раз ты видишь во всём криминал!
– И это говоришь мне ты?
– Я, беби. Это говорю тебе я. И потом, если бы я это спёр, то зачем бы я притащил это тебе?
– Не знаю. И зачем ты притащил это мне?
– Понимаешь, ты как-то замешана в этом деле. И мне вдруг стало дико интересно – как. Ты тогда болтала там с тополем…
– С клёном.
– Ну да. Я понял, что тебя и эту избушку связывает какая-то мутная история.
– Тебя это не касается.
– Касается. Старый дружище дуб…
– Клён.
– Клён… тоже умеет разговаривать. Он наболтал мне, что парень, который был вместе с тобой тринадцать лет назад, что-то искал.
– Откуда ты это знаешь?!! – Катерина не хотела срываться на крик, но оказалось, что она сама себе неподвластна.
– Да не ори ты так, – перешёл он на шёпот. – Ты сама бормотала той ночью, я слышал: « Баба Шура умерла, а Сытов решил, что ей было что прятать. Он рыл землю как бешеный пёс, потом погнался за кем-то, он верил, что поймает удачу за хвост». У меня феноменальная память, беби! Я подумал, что он не должен был быть идиотом, этот твой Сытов, и когда ты ушла, решил кое-что проверить. Там над кроватью висел старый, пожелтевший листок. Примитивный рисунок – избушка, деревце, крестик.