Моя сто девяностая школа (рассказы)
Шрифт:
– Товарищи! Иоасаф украл желтый карандаш Николая Второго.
– Ты с ума сошел, Ромка! Как ты мог совершить подобный поступок?! возмутился Костя Кунин.
– Это же грабеж среди бела дня.
– Спокойно, - сказал Ромка.
– Во-первых, царь сам грабил народ, и все его вещи награблены у нас. Это раз.
Так что я не очень уж грабил. И второе: этим карандашом Николай Второй подписывал свои указы, и все это выполнялось мгновенно. И я решил отисать этим карандашом письменную по тригонометрии.
Послезавтра Пестриков устроил письменную, и мы (те, кто знал об эксперименте) следили за Ромкой и видели, как он прикрывал страничкой тетради исторический карандаш.
Работу он написал на "не вполне удовлетворительно" и с ненавистью к царизму сказал:
– Цари только обманывали народ!
– Да, глупо, - согласился Селиванов.
– Хоть ты и Романов, но это не твой карандаш. Подари его лучше мне.
– Возьми, - сказал Ромка.
– Следующую письменную я буду писать обычным хартманом и ручаюсь, она будет выполнена на "отлично". Я все-таки не последний из дома Романовых.
ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ
На заседании ШУСа - школьного ученического совета - стоял один вопрос: отставание класса по физике.
Председатель совета Ваня Розенберг сказал:
– Главными отстающими, тянущими наш класс назад, являются Старицкий, Попов и Селиванов. Давайте же спросим у них - в чем дело?
Старицкий сказал:
– Мне не дается физика. Я завалился на Магдебурских полушариях. Их лошади не могли разнять, а ты хочешь, чтобы я с ними оправился. Ну, что делать?
– Лучше готовиться к урокам, - сказал Розенберг.
– Ты просто не прочитал Краевича и ничего не знал. И нечего ссылаться на лошадей. Ты человек, и ты должен быть умней лошади. Попросим высказаться Попова.
– Он любимчик Акулы, и поэтому он считает, что ему можно пропускать уроки. Он не был на двух последних физиках, - сказал Лебедев.
– Чей я любимчик?
– закричал Попов.
– Ты за это ответишь! Я тебе за Акулу нос отгрызу!
– Вы слышали?
– сказал Лебедев.
– Теперь уже совсем ясно, за что его любит Акула. Он сам акуленок.
– Прекрати, Иван. Мы же уговорились, что отменяем все прозвища.
– А почему тогда меня зовут "Сало"? Потому что я толстый? А Людмилу Александровну зовут Акулой, потому что она на уроках пения открывает рот, как будто у нее пасть.
– Мало ли кто как открывает рот. А прозвища мы отменили. А тебя, Ваня, тоже уже неделю как не зовут "Салом". Почему ты пропускаешь уроки, Вадим?
– Я был нездоров, - сказал Попов.
– У меня была ангина.
– А мама знает, что ты был болен?
– Я скрыл от нее. Я не хотел ее огорчать.
– А она знает, что у тебя плохо с физикой?
– Нет.
– И что ты думаешь делать дальше?
– Я ничего не думаю.
– А нужно начинать думать.
– Хорошо, я подумаю.
– Селиванов, что у тебя?
– У меня неважно, - оказал Селиванов.
– Я не понимаю закон Архимеда.
– А что тут сложного: "Каждое тело теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость".
Это же очень просто.
– А почему тело теряет?
– Ты ванну когда-нибудь принимаешь? В воду погружаешься?
– Я хожу в баню, - оказал Селиванов.
– Там никуда не погружаются. Там шайки и души.
– А в реке ты когда-нибудь купался?
– Конечно, купался.
– А ты не заметил, что когда ты погружаешься в воду, то уровень воды поднимается?
– Это когда бегемот погружается, а когда я погружаюсь, не заметно.
– Ну хорошо. Если ты в полный стакан воды бросишь камень, то часть воды из стакана выльется?
– Я никогда не кидал камни в стакан с водой.
– Товарищи, он из нас делает идиотов, - сказал Розенберг.
– По-моему, их не нужно делать, они уже готовые, - сказал Селиванов.
Розенберг зазвонил в председательский колокольчик.
– Я призываю к серьезности, - сказал он.
– Если вы уважаете общественное мнение и считаетесь со своими товарищами, то вы должны подтянуться. Хотите, мы выделим хорошо знающих физику и прикрепим их к вам. Они будут c вами готовить уроки. Попросим Гольцман и Купфер.
– Лучше я приму ванну, - сказал Селиванов.
И тут встала Зоя Тереховко и сказала:
– Как вам не стыдно?! Вы кладете пятно на весь класс!
– И даже на всю школу, - добавил Розенберг.
– В чем же будет состоять наше самоуправление, если вы не будете с ним считаться? Вы же сами избрали ШУС, мало того: вас самих в него избрали - я имею в виду Селиванова, а Селиванов острит, вместо того чтобы взяться за уроки. Государство оказывает нам внимание, заботится о нас, бесплатно нас учит, чтобы мы стали полезными людьми, а мы треплемся, манкируем уроками и в результате приходим к зачетам, ни черта не зная.
– Ладно, - сказал Селиванов, - довольно. Все ясно.
Я постараюсь получить по физике хорошую отметку.
– И я, так и быть, постараюсь, - сказал Старицкий.
– А со мной пусть позанимается Купфер, - сказал Попов.
– Может, что-нибудь и получится, хотя я сомневаюсь.
– Я уверена, что получится, - сказала Аля Купфер, - ведь ты не такой тупой, (Каким кажешься.
На этом чрезвычайное заседание ШУСа закончилось.
ПРОМЕТЕЙ
У нас был школьный сторож. Это был высокий, совершенно седой старик с длинной кощеевокой бородой.