Моя Святая Земля
Шрифт:
– Отлично, - сказал Эральд.
– Замечательно, святой человек. Я очень вам благодарен, правда...
– Что с благодарностей бедному монаху, - заметил святой человек ворчливо.
– Лишь пользуются добротой Господних слуг...
– Ладно, Божий слуга, заплачено, - оборвал Сэдрик.
– И отчего в молодых душах такая меркантильность и низкие мысли? Гони их, отрок, смотри на праздник и молись - да не смей и шороха издать, - монах задул свечу, отчего в храме стало темно, как в погребе.
– Я ухожу - и не знаю вас более.
– Иди-иди, - сказал Сэдрик.
– Сами справимся.
Он зашёл
Вспыхнул крохотный огонёк, сделав тайный чулан неожиданно уютным.
– Молиться будешь?
– спросил Сэдрик, садясь на пол.
– Хоть бы Писание оставили, гады...
– Надо поспать, - сказал Эральд виновато.
– Сядь на стул, а туда - я. Или давай подстелю спальник. Прости, надо поспать в любом случае. Я надеюсь на сны - вдруг что-нибудь изменится или прояснится.
– Я посторожу, - кивнул Сэдрик.
– Надеешься, что во сне Господь знамение пришлёт?
– Вроде того. Тебе тоже надо поспать, но лучше разбуди меня через пару часов. Я боюсь, что сейчас не смогу караулить и засну...
– Спи и ни о какой ерунде не думай, король. Это меньшее, что я могу сделать. Я ведь тоже надеюсь на знамение.
Эральд разложил спальник на полу и лёг, свернувшись клубком. Сэдрик не перешёл на табурет, остался сидеть рядом - только задул свечу, и каморка погрузилась в кромешный мрак...
VIII
Марбелл не мог припомнить настолько тревожной ночи во дворце Сердца Мира - за все три года жизни здесь. Зубная боль, а не ночь. Кажется, никто из обитателей дворца, от короля-демона до последней судомойки, не спал нынче спокойно.
В келье у девочки-невесты горел свет и шептались. Содержания разговоров принцессы Джинеры с послами Златолесья не уточнил для себя только ленивый: с незапамятных времён покои, куда её поместили, служили пристанищем для тех, чьи разговоры интересовали политиков Святой Земли - сложная система "глаз и ушей" выводила звук, по крайней мере, в три кабинета, а наблюдать за происходящим в апартаментах златолессцев можно было и сверху, и со всех сторон.
Марбелл, само собой, послушал, ни минуты не сомневаясь, что слушают и люди канцлера, и кто-нибудь из Тайной Канцелярии, и кто-нибудь из дипломатов. Выводы из услышанного делались легко и просто - тем более, что девочка и не желала особенно скрывать свои намерения.
Дылда-барон, целуя руки своей госпожи, умолял её бежать домой нынче ночью - и тихонько плакали златолесские фрейлины. Ну да, увидели дворец, услышали... унюхали. Оценили поведение короля - накатило на него некстати, даже не одержимость, просто слегка сорвался - но им показалось достаточно для выводов. Ну да, из подвалов всё ещё несёт горелой мертвечиной, копоть не успели отчистить. Кто-то из дворни, кого велели наказать, орал так, что услыхали фрейлины. Кто-то сболтнул про зверинец принца: ну, барсы кого-то съели... По здешним меркам - сущий пустяк, но им хватило, теперь они перепугались за жизнь Джинеры.
Не без оснований, конечно.
И девочка расставила всё по местам, как умудрённый государственный муж. "Я не могу допустить, чтобы обо мне говорили, как о ветреной девице, расстроившей договор между двумя державами, - сказала она.
– Никакие страхи, отвращение и прочие сантименты не будут браться в расчёт, когда король Святой Земли объявит отцу войну, обвинив его в нарушении обязательств. Поэтому я, разумеется, никуда не поеду. Зато вы, милый Дильберд, будете готовы уехать сразу после свадьбы, а вы, Линн, мой дорогой друг - если со мной что-нибудь случится. Если ваше присутствие при здешнем дворе покажется неудобным, готовы ли вы жениться на Доротее?"
Ахнула фрейлинка, кашлянул барон - но никто не возразил.
"Вы вдвоём уедете, если меня убьют, сошлют, искалечат, - продолжала принцесса.
– Дильберд расскажет о нынешнем положении дел, а вы - о беде, если беда случится. И вам не надо пытаться меня переубедить: я - всего лишь пешка в грандиозной игре, которую ведут владыки мира с сотворения времён. Единственное, на что я сейчас гожусь - это на жертву, которая не даст проиграть отцу и обеспечит будущий выигрыш брату".
Голос принцессы был так спокоен, будто в её груди не девичье сердечко билось, а тикал часовой механизм, а в жилах, вместо крови, текла холодная вода. Но Марбелл чуял обман, отчаянную игру - и белая собачонка, видимо, тоже чуяла, потому что несколько раз принималась скулить и подвывать, как собаки воют по мёртвым.
Неразумную тварь тяжело обмануть.
Марбелл слушал спокойный голосок принцессы и думал, что девочку будет очень жаль. Девочка могла бы что-то улучшить, сделать жизнь спокойнее и безопаснее. Трогательно и то, как она вычислила демоническую природу своего порфироносного суженого - но её собачонка не ошибалась. Жить девочке осталось несколько дней - славно, если месяцев.
Канцлер, конечно, пришёл к тому же выводу, потому что вызвал Марбелла к себе, когда часы на ратуше уже готовились пробить полночь.
Он даже не уезжал домой и принял Марбелла в своём кабинете около зала Малого Совета. Выглядел устало, даже породистое лицо будто обвисло.
– Я вижу, мессир, - сказал канцлер, - что с девчонкой мы прогадали.
– Совсем не понравилась государю, - подтвердил Марбелл сокрушённо.
– И, конечно, жить с ней он не будет. Государь не из тех мужей, которые будут терпеть рядом постылую жену.
– Плохо, - кивнул канцлер.
– Но жена для государя ещё найдётся. Главное сейчас - не дать соседям возможности оспорить брачный договор. Скажите, мессир Марбелл, ведь девчонка давно уже лишилась невинности, не так ли?
Совершенно прозрачная игра. Как хрусталь.
– Беспутная девица, - согласился Марбелл с поклоном.
– Болтала со своими людьми о том, что желает сбежать к любовнику. Подозреваю, что один из её офицеров состоит при ней в той же роли. Ну, Златолесье, все понимают... нравы там далеки от честных.
– Превосходно, - улыбнулся канцлер.
– Просто замечательно. А теперь - о печальном. Мои люди обшарили все окрестности монастыря Святого Луцилия. В деревнях болтают о благом короле - но мои люди его не нашли. Утверждали, что прямо-таки чувствовали: недавно он был и там, и сям - но не видали. И не доставили. Это очень беспокоит меня. Не могли бы вы попытаться разыскать его своими силами, Марбелл?