Моя воля
Шрифт:
— Догадался уж.
— Мне кажется, мараги пытались избавиться от фитарелей, разрушить уклад, что-то изменить. А лиары наоборот, хотели сохранить функционирование системы… чтобы не повредить… эээ… вышки.
— Умных слов нахваталась. Вы как раз нашу и повредили.
— Мы не знаем точно, как это случилось.
“И кто виноват”, — хотела добавить Сафира, но вовремя замолчала. Мараги всё равно ни за что не признают, даже если тоже виноваты в разрушении Кобальтового Рога. Сейчас не время ворошить прошлое, иначе будущего может и не быть.
— Нам нужно подумать,
— Прорваться за переднюю Препону, надрать дривам задницы.
— Если тирэли не надрали, нам и подавно не по зубам.
— Зачем же зубами… задницы-то, — хмыкнул мараг. Предводительница хмуро покосилась на него, продолжив свою мысль:
— Но мы могли бы постараться вместе восстановить… Лунар говорил, многие функции сбились.
— Отпустишь меня?
— Вот ещё. Тельру поищу.
— К чему тогда вопросы? Фитарель-то у тебя.
— Я не знаю, что случится, когда мы пройдём Хранилище… и пройдём ли. Потому и гнаранов не взяла. Хочу понять… как ты настроен. Чего от тебя ждать. Меня мараги точно не послушают, да и Тельру… едва ли. Отвечай честно.
— Есть твари похуже лиаров.
— И на том спасибо, — фыркнула Сафира. Странно — ни злости, ни ненависти, ни страха. Застарелое отвращение, почти ставшее безразличным. И осознание новой цели впереди — чувство, столько лет ведшее её за собой. Когда личная боль отходит на второй план, потому что у предводительницы есть долг перед народом. Кажется, она была благодарна силам, что выбрали её. Иначе жизнь давно потеряла бы остатки смысла.
— За мной они тоже уже не пойдут, — сообщил вдруг мараг. Сафира кивнула:
— Посмотрим. Постараюсь что-нибудь придумать. Если получится заставить их слушать… может быть, отдам тебе привселюдный приказ действовать на благо обеих Рогов… нужно сообразить.
— Только такая лиарка, как ты, может говорить о привселюдном приказе, словно о великом благодеянии.
Сафира развернулась, сделала шаг к Кадиму:
— Я откажусь от любимого человека ради своего народа. Тебе тоже придётся от чего-то отказаться. От гордости, например. А теперь заткнись и дай мне сосредоточиться. Охраняй! И молча!
Девушка возвратилась к забранному стеклом проходу, прикрыла глаза. Когда-то это была прямая связь с замкнутым нынче Зеркальным Хранилищем. Возможно, удастся вызвать Арифас. Возможно, она поможет…
Что-то глубоко внутри сопротивлялось и мечтало позвать Лунара, снова переложить на него ответственность… но не ценой своего мира.
Тёмная фигура появилась слишком быстро и неожиданно. Как и обычно, Сафира не видела её черт, но безошибочно узнала. Сейчас она была привычно женской — предводительнице вспомнилось лицо в одном из видений.
— Что за хран… — пробормотал сзади мараг.
— Хранительница, — отозвалась Сафира, пытаясь удержать контакт. Приподняла правую руку, вытянула, сделала шаг вперёд, уговаривая себя приблизиться, коснуться.
— Какая, к хранам, хранительница, ты посмотри на неё — она же ненавидит тебя, не выберешься, глупая лиарка!
— Заткнись!
Сафира сделала ещё шаг, преодолевая сопротивление и пытаясь понять, что говорит сила. Мысленный и эмоциональный сумбур заглушали все прочие голоса, не давая остановиться на верном решении. Однако разум нашёптывал: нужно попытаться открыть проход. Она понятия не имела, как смог пройти Лунар, да и необходимой энергии у неё не было. Зато вспомнились формулы призыва личного хранителя — те, много лет назад приведшие к ней Арифас, давным-давно заученные, чтобы призвать хранителя и Тафире.
Знание крутилось в голове. Если формулы как-то открывают доступ к Хранилищу, значит… нужно попытаться. Что ещё это значит, додумывать было слишком страшно.
Все фрагменты мозаики становились на места. Как Лунар её вообще не возненавидел? Или возненавидел? Мог ли он так хорошо притворяться, отыгрывать роль? Что даже Кадим поверил. Или мараг наоборот, попустительствует?
Сафира качнула головой, отгоняя назойливые мысли. Сделала ещё шаг, со страхом протягивая руку. Другая машинально легла на рукоять — вытаскивать меч левой не слишком удобно, зато успокаивает. Показалось, пальцы коснулись чего-то холодного — не то стекла, не то других ледяных пальцев.
Резкий удар сбил с ног. Сафира увидела марага, ощутила на себе ненавистное тело. Рефлексы сработали быстрее разума, ощущение, будто вернулась в кошмар, накрыло с головой. Предводительница зажмурилась и закричала во все лёгкие, сопротивляясь, вырываясь. Мысль о фитарели пришла намного позже — когда мараг отлетел, кем-то поднятый, когда любимые сильные руки прижали голову к родной, надёжной груди.
— Всё хорошо, моя девочка…
Шёпот вернул обратно в реальность, заставил вспомнить другой приснившийся разговор. Предводительница обнаружила, что тяжело дышит, по щекам льются слёзы. Оттолкнула Лунара, вскочила на ноги, хватаясь за меч. Развернулась к стеклу.
Фигура тускнела, отдалялась, словно никак не могла удержаться здесь. На миг Сафиру окатило ужасом, отчаяньем, глубокой, бесконечной тоской.
Ещё мгновение, и всё исчезло. Предводительница перевела взгляд на Лунара. Тот не отрываясь смотрел на стекло, кулаки и зубы сжаты.
В зал забегали какие-то люди, занося с собой тяжесть осознания, что шанс безвозвратно утерян. Предводительница обнаружила куратора сектора Тайвера Данара, ещё одного коротко остриженного пожилого мужчину из Лунарова воспоминания. Неужели “начальство” пожаловало?
Лунар обернулся, сделал шаг, прикрывая собой Сафиру. Где-то на периферии зрения поднимался с пола мараг — предводительница наложила ещё больше мысленных ограничений, с ужасом пытаясь осознать, где он нашёл брешь, почему смог прикоснуться?! И для чего, вообще, сорвал попытку — неужели не хочет вернуться домой?!
Девушку потряхивало, как после тяжёлой битвы. В голове складывались воинские мантры, призывая спокойствие и выдержку.
— Что здесь происходит? — поинтересовался стриженный таким тоном — у Сафиры пробежал озноб по коже. Есть же прирождённые предводители. Жаль, ей никогда такой не быть…