Моя жизнь как фальшивка

Кэри Питер

Я попросила Чабба уточнить насчет «пополнения средств», и Чабб признался, что из «В. О.» послал Нуссетте открытку, передал ужасное сообщение Маккоркла и повторил, что, по его убеждению, девочка жива. Еще пятьсот фунтов – вот что ему требовалось.

– Платить я не смогу, – предупредил Чабб тамила.

– Мое имя – Канагаратнам Чомли, но вы можете звать меня просто Мулаха или Кей-Джи, как вам угодно. Пойдемте со мной, посмотрите дом, а по дороге поговорим с рикшами. Вы сообщили о преступлении ВП?

– Кому?

– Военной полиции.

– Нет.

– Вот и хорошо, – похвалил он, но не объяснил, почему.

Чабб

все еще не знал, можно ли доверять этому человеку, но из гостиницы они выписались вместе: малютка Кей-Джи Чомли, чистенький, накрахмаленный и отутюженный, и неопрятный Чабб, в сандалиях с носками, в рубашке с коротким рукавом и в коричневых штанах с защипами, пошитых в Варранамбуле, штат Виктория.

– Сеперти дуриан денган ментимум, – прокомментировал Чабб. Странная парочка, дуриан с огурцом.

На Фаркхар-стрит они застали обычную толпу рикш, шумных и вздорных, словно чайки в межсезонье. Эти ориентальные сцены всегда внушали Чаббу страх, и сейчас он замахал руками, разгоняя желтую орду.

Кей-Джи Чомли с удовольствием погрузился в потную, прокуренную массу и заговорил на ломаном хакка [76] с двумя стариками в белых куртках и чернильно-синих шортах. Деньги перешли из рук в руки. Чабб наблюдал с ужасом: сколько же он теперь должен?

– Не волнуйтесь, – сказал ему Чомли. – Я вас трачу. Только на чай.

76

Хакка – диалект китайского языка.

– Я не понял, что это значит, мем. Он все берет на себя или я должен деньги вернуть?

– Они видели этого человека, – сказал Чомли.

У Чабба забилось сердце.

– И вашу дочь тоже, – продолжал тамил, ухватив растерянного австралийца за рукав и оттаскивая его в сторону, из-под колес синего автобуса компании «Хин», а затем поволок его на другую сторону улицы, к представительству компании «Моррис», и там остановился, засовывая «Крейвен А» в длинный мундштук из слоновой кости.

– Так что же, прошу вас?

– Они жили в Бату-Ферринджи, а теперь перебрались в джунгли.

– Почему в джунгли?

Тамил пожал плечами.

– Может, они – коммунисты?

– Мы едем туда? В джунгли?

– Нет, мы едем смотреть мою новую крышу.

– Умоляю, мистер Чомли, не смейтесь надо мной.

Тамил снова прикоснулся неприятно женственной ручкой к волосатому запястью Чабба.

– Называй меня Мулаха, – попросил он. – Гораздо дружественней.

– И ты меня – Кристофер.

– Кристофер! – Мулаха почти выкрикнул его имя и ухватился обеими руками за руль ярко-красной «Веспы» которую Чабб счел было собственностью компании «Моррис». – Кристофер! – повторил он, прыжком нажимая педаль стартера. – Кристофер! – во всю мочь своих легких завопил он, крепко сжимая в безукоризненно белых зубах мундштук. – Сегодня суббота. Никаких дел. Утром в понедельник мы пошлем ему посылку HР – Он повернул рукоять газа. – Садись. Сейчас мы кабут.

– Кабут, мем, значит «смываемся», но я не тронулся

с места, размышляя: что еще за посылка HP, как она поможет мне найти дочь? Я хотел спросить, но тут меня рывком усадили на единственную, надо полагать, «Веспу» в Пенанге. Чертова машина взлетела с тротуара и с грохотом приземлилась. Катастрофа неминуема.

Однако, по словам Чабба, Мулаха был в своей стихии. Он помахал рикшам, покачнулся в седле, переключил на вторую передачу и совершенно определенно кабут в сторону Норт-Бича – в уверенности, что пассажир крепко обвивает обеими руками его талию. Много лет спустя Чабб вспоминал ароматный воздух, овевавший потную кожу, рыбные запахи, костры уличных торговцев, жасмин, соляные лужи, оставшиеся после отлива, и кораллово-голубое море справа от дороги. В 1956 году Пенанг казался раем. Редкие бунгало, пыльные казуарины и пьянящий запах еще не отравленного моря. «Веспа» пролетела по мосту над Сунгай-Баби – «Свиной рекой» – и неслась дальше, мимо китайских огородов, в мерзких испарениях человеческого кала. Затем – малайская деревня. Проехав последнюю хибару с ржавой крышей, Мулаха притормозил у подножья глыбастого холма Букит-Замруд и, не слезая с мотороллера, неторопливо направил его в заросли высокой пожелтевшей травы.

– Тут его и спрячем, – пояснил он Чаббу. – Наш маленький секрет.

– Что за посылка HP? Ты сказал, она поможет найти мою дочь.

– Нестандартного размера, – пояснил Мулаха, расправляя траву, чтобы полностью укрыть мотороллер. – Такая большая, что ее невозможно доставить на дом, – добавил он, застегивая серебряные пуговицы на пиджаке и аккуратно распределяя ручки в ряд внутри кармана. – Пошли, – позвал он, – Про «Веспу» ни звука-ла.

– И чем эта HP мне поможет?

– Сегодня у меня выходной.

Они побрели по пыльной дороге – вверх с прибрежной равнины, вокруг подножья Букит-Замруд. Снизу казалось, будто гора сплошь заросла джунглями.

Довольно скоро они добрались до затейливых чугунных ворот с эмалированной табличкой: «Английская школа Букит-Замруд».

– Паршивое место, – сообщил Мулаха, отпирая висячий замок и снимая толстую цепь. – «Бесплатная школа» гораздо лучше, а еще лучше – «Ксавье», и там, и там образование бесплатное. Но нам же надо обдурить принцев из Таиланда и Бирмы, и всех титулованных юнцов, какие только найдутся между Джорджтауном и Куалой-Кангсар.

Игровая площадка была вырезана в неровном ландшафте клином, словно сэндвич с огурцом. Высоко на узловатом холме стояло красивое трехэтажное здание колониального типа: сводчатые окна, зеленые деревянные ставни.

– Нравится, Кристофер?

– Да.

– Видимость одна, приятель! Школьный совет гоняется за сыновьями раджей, директор предоставляет им безумные скидки, в результате набрал целый класс аристократов, и мы не в состоянии платить четтиарам [77] , только это между нами. Скоро мы обанкротимся, так что наслаждайся этим зрелищем, пока можешь.

77

Четтиары – индийцы, расселившиеся в странах Юго-Восточной Азии.