Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика
Шрифт:
Именно поэтому до трети Большой русской алии в Израиле – нееврейские члены еврейских семей. Работающие. Служащие в армии. Переживающие со своей новой родиной все, что выпадает на ее долю. Дай им Б-г здоровья и терпения. Как и всем прочим, кто до них разделил судьбу евреев. Немцев и поляков, среди которых самый высокий процент Праведников народов мира. Тех, кто во время Холокоста спасал евреев, часто рискуя жизнью. Эфиопов, которые до сих пор в достаточном числе прибывают в Израиль в составе семей фалашей – фалаш-мура. И всех прочих. Включая румын и венгров, чехов и болгар. Которые иначе так и жили бы за железным занавесом.
А также арабов. Да-да, арабов. Египетских, ливийских, йеменских, иракских, марокканских, тунисских, алжирских, сирийских, оманских. Присоединившихся к евреям, уезжавшим во Францию, Великобританию, США, Израиль. Растворившихся среди них. Не отличавшихся от евреев на взгляд жителей тех стран, куда они приехали. Да и на собственно еврейский взгляд, честно говоря.
Как не отличались поначалу для репатриантов из СССР израильские арабы от восточных евреев. Особенно выходцев из Марокко. Точнее, именно местные арабы, особенно христиане с их привычками к костюмам и галстукам, на взгляд еврея из Москвы, Таллина и Ленинграда, были и до сих пор остаются похожи на нормального еврея. В то время как расхристанное и мятое существо, хулиганистое и невоспитанное, которое ему настойчиво предлагают считать братом… Ну, замнем для ясности.
Все, кто с евреями приехал, откуда и куда бы ни приехали, с евреями большей частью и остались. Как и предполагал Любавический Ребе Менахем-Мендл Шнеерсон, когда предлагал оставить их в покое. Не приставать. Дать им стать частью народа. И понимать, что так Б-г захотел. И не еврейское это дело приставать к нему со своими глупостями. Но надо признать, что в еврейской ортодоксии такой он был один. Как у евреев говорят – лидер своего поколения.
И, возвращаясь к тому, о чем, собственно, настоящий раздел, автор не может не вспомнить рассказ о том, как Давид Бен-Гурион после начала алии из стран ислама, в первую очередь арабских, познакомившись с новоприбывшими, на полном серьезе предложил провести массовый гиюр палестинских арабов. Которые, по его мнению, от привычных ему евреев отличались куда меньше.
На чем арабо-еврейский спор за Палестину мог окончиться, практически не начавшись. Невзирая на все то, что по этому поводу сказали бы правозащитники. А также провокаторы, которые не слишком отличаются от правозащитников. Но не привелось. Очередная война отвлекла внимание Старика от его плодотворной идеи. Да и религия сама по себе представлялась ему вымирающим феноменом. Который мог дожить до мировой революции разве что в качестве пережитка прошлого. Кто бы знал тогда, как мир перевернется всего через несколько десятилетий…
Автор как-то, проезжая КПП Эрез из Газы в Израиль в компании, увы, покойного друга, Владимира Рыбакова, обратил внимание на стоявшего на посту пограничника нетрадиционной для еврейского государства внешности. Если читатель штудировал или хотя бы проглядывал вскользь бессмертную книгу Войновича про солдата Чонкина, то это был он. Чонкин. Конопатый. Ушастый. С носом-картошкой. Русопятый от макушки до подметок. И вид у него был именно такой. Чонкинский. Сосредоточенно-раздолбайский.
Для советской армии – самый нормальный типаж. Для израильской… В ЦАХАЛе, разумеется, разный народ служил и служит. Но даже на фоне этого народу уж очень он выделялся. Как березка среди тростника. И, разумеется, пройти мимо такого феномена Рыбаков, работавший и живший в Газе в качестве российского дипломата, не мог. Благо КПП проезжал часто. И на солдата этого наталкивался через раз.
Заговорив как-то с представителем оккупационных сионистских войск по-русски, он удостоверился в том, что именно русский язык является для данного конкретного военнослужащего родным. Рассказав ему, что такое «солдат спит – служба идет», «масло съели – день прошел» и прочие важные для правильной организации быта и досуга в армии нормативы, дипломат Рыбаков перешел к расспросам. Выяснил, что солдат по маме – русский. И по папе – тоже.
На недоуменное: кто же у тебя тогда еврей? – последовал резонный ответ: отчим. Что прояснило ситуацию. До того момента, как на следующий, автоматически заданный вопрос: где они тут живут? – воин честно не ответил, что живут они не тут. А в Тирасполе. Откуда он, собственно, в Израиль и приехал. Кульминацией беседы был крик души – от русского к русскому: что же ты-то тут делаешь?! На что последовало четко, мгновенно и явно от души: родину защищаю! И что ему, который из Тирасполя, на это можно было ответить, будучи сам из Москвы?
Мы вышли в финал
Есть такой анекдот, в котором долго перечисляются евреи и все их исторические оппоненты, от египтян, вавилонян, ассирийцев и римлян до Гитлера и советской власти, с повторяющимся рефреном: «и вот того-то и того-то нет, а евреи все еще есть». И заключительным: «и вот сегодня остались евреи и советская власть. Мы вышли в финал!». Аплодисменты. Смех публики. Рассказчик получает десять лет за антисоветчину. И отправляется на заслуженный отдых на стройки народного хозяйства. Расположенные преимущественно в контролируемых советской властью районах Крайнего Севера. Поскольку шутить над собой эта власть не позволяла. Хотя сама при случае могла так пошутить – камня на камне не оставалось. В меру собственного понимания того, что есть чувство юмора. К чему оно применимо. И с какой именно силой.
На самом деле подозрения насчет вечности еврейского народа, вопреки царствам и империям, которые этот народ последовательно пытались извести, изложенной в анекдоте, не новость. И для еврейского самосознания она чрезвычайно лестна. Хотя не гарантирует выживания отдельно взятого от своего народа еврея. Породила массу придумок, вроде популярных среди народов мира «Протоколов сионских мудрецов». Имеющего такое же отношение к действительности, как «Велесова книга» и конец света по календарю майя. То есть никакого. Как и истории про масонов, франкмасонов, жидомасонов, интриги Ватикана и заговор англосаксов и евробюрократов против Святой Руси. Кто бы только в это верил…
Евреев многие подсознательно боятся. Просто потому, что они вечно выходят в финал в ситуациях, когда этого не может быть. Выживают, потеряв все, что имели. Хотя и не имеют шансов уцелеть в жерновах истории. Но после того, как всех соседей этого не самого большого народа перемалывает в муку, откуда-то из небытия они возвращаются на историческую арену.
Евреи – последние, кто остается от любых империй. С которыми, в период их расцвета, они сражаются – небезуспешно. Частью которых становятся, ассимилировавшись. Переняв культуру, язык, одежду и обычаи большинства. И свято сохраняя весь этот багаж века и тысячелетия. После того, как от стран и народов, их населявших, не остается ничего, кроме смутных упоминаний в летописях. Археологических артефактов. А иногда не остается и этого. Что есть с любой нормальной точки зрения совершенная мистика. Талмудизм, каббалистика и чертовщина. По поводу чего в христианской народной традиции на полуязыческих праздниках типа масленицы присутствуют в числе ряженых черт и еврей. И еще неизвестно, кто более популярен.
На самом деле финал все время отодвигается. Вот уже нет и советской власти. Что от нее осталось? Газета «Завтра» с ее главным редактором, олицетворяющим фразу из «Семнадцати мгновений весны» про пархатых большевистских казаков? КПРФ с генеральным секретарем? Ленин в Мавзолее? Но на еврейском вопросе зацикливается новая генерация симпатизантов. Преимущественно из исламского мира. Салафиты. «Братья-мусульмане». Иран. И интернациональная группа их поддержки. От чего немного тошно на душе. Но, в общем, все нормально.