Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика
Шрифт:
Вот точно как Михаил Сергеевич. Хотел. Но не мог. Не умел. Неспособен был. Ни на что. Аж до самого ГКЧП. Который – дело те-о-о-мное. Темней не бывает. И даже многие из тех, кто М.С. не сильно любит, открытым текстом говорили и говорят по сию пору, что сам он все это безобразие и затеял. Или про него заранее знал, но ровно ничего для предотвращения не предпринял. Понимая, что страна пошла вразнос. И он с ней не справится. А так, нормально.
Оно ведь как могло быть? Путчисты приходят. Отстраняют. Душат свободу. Ну уж тут кого придушат, того придушат. Париж стоит мессы. Чем портят себе реноме и биографию. И сходят со сцены. Сами, или им помогут, и опять-таки, с Запада помогут или изнутри – это неважно. И возвращается на белом коне невинно лишенный власти и силою народной любви возвращенный на царство из Фороса. И будут дни его легки и восхищение им обильно. А кредитные линии щедры до самых крайних вариантов. Ну, или почти так.
Было это именно по такой схеме или враги придумали – неизвестно. Автору версия кажется логичной. Ну, так он, автор, вообще М.С. не симпатизирует. В том числе потому, что помнит, как при Михаиле Сергеевиче появилось общество «Память». И пошли в массы самые что ни на есть фашисты и националисты всех мастей. Черносотенцы. Поклонники нацизма. А также радикальные исламисты. И прочая публика, которую автор по примитивной тупости своей полагает врагами.
И даже не собственными. Или, точнее, не только собственными. Но, главным образом, страны. Против усиления и открытой деятельности которых была попытка организовать памятный митинг интернационально настроенной общественности у станции метро «Речной вокзал». Властями не только запрещенный, но и разогнанный. С превентивным задержанием всего оргкомитета. Кроме, отметим это с гордостью, автора. Которого по наличию у него к тому времени большого организационного опыта работы оперативных отрядов в городе Москве замучились бы арестовывать. Но осадок у него с тех пор в душе остался. Ой, остался.
Соответственно, изложенная выше схема выглядит красиво и логично. Запутался лидер, сидя на заборе. Вправо слезть – к одним надо присоединяться. Влево – к другим. А ему ни к кому не хочется. А хочется ему, чтоб их никого не было. А был только он и его ближайшее окружение. Которое условий не ставит, ультиматумов не выдвигает и ведет себя конвенционально по отношению к начальству. Уважительно. Что мы в результате путча теоретически и имеем.
ГКЧП либералов убирает теми методами, которыми умеет. Топорно и кроваво. Минус один фактор. ГКЧП в ответ неизбежно убирают до состояния исторического забвения и отсутствия в органах управления на всю оставшуюся жизнь его участников. Чай, не сталинские времена. Не удержатся. Минус второй фактор. А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало. Кто остался на трубе? Правильно – он. Победитель тирании и спаситель нации. Герой и гарант. Не как генеральный секретарь. А как президент СССР. Аналог которого по должности – президент Соединенных Штатов.
Чего, как мы знаем, не случилось. А случилось то, что и должно было случиться. Республиканское начальство четко уловило, что центр провис, подвис и обвалился. Российское свело с М.С. старые счеты. Был бы у него Борис Николаевич в ближней обойме – может, до сих пор страна бы не распалась. Но ведь не был. А история не знает сослагательного наклонения. Не сложилось у Марка Аврелия с Октавианом Августом. Или у Наполеона Бонапарта с прочими членами триумвирата. Наконец, у Сталина с Кировым. И пожалте бриться.
Вот и у Бориса Николаевича с Михаилом Сергеевичем не сложилось. Сажать его он не посадил. А просто обнулил. Тем более что сам ставил исключительно на собственную республику, какая уж она там у него была. Другие республики под себя он подмять не мог. И даже в собственной переиграл союзные власти только на своем «берите суверенитета, сколько сможете». То есть грабь награбленное. Или, как говорили в сицилийской мафии: «Грабить грабителей, являющихся грабителями грабителей, – не грабеж».
Что, надо отметить, продолжается в стране по сию пору с переменным успехом. То московские, якутские, казанские, тюменские и прочие наравне с федеральными. То питерские становятся федеральными и прочих либо подъедают, либо интегрируют. То еще что в том же роде. Нормальная политическая эволюция системы. Крайне вредная для страны, но полезная персонально. Отчего в стране, а главное – за ее пределами, в старинном русском городе Лондон, живет так много отечественных миллиардеров.
К процессу, как известно, быстро присоединилось республиканское руководство во всех столицах, где оно было. А также руководство рангом поменьше. Абхазское, южноосетинское, аджарское, приднестровское, карабахское и прочее. Всем им в новой системе без Москвы, к которой можно было апеллировать, жить было никак невозможно. Поскольку роль у всех этих анклавов в советские времена была одна: создавать головную боль союзным республикам. Быть у них в тылу пятой колонной империи. И висеть камнем на шее, а также плацдармом для разворачивания группы войск, выполняющих директивы центра. На случай чего.
Так вот, случай как раз пришел. Одна незадача: центр не дал директив. И вообще испарился. Но оправиться мог довольно быстро: Борис Николаевич был по природе царь. И местные эмиры, ханы, беки и удельные князья это понимали. Достаточно хорошо, чтобы потенциал своих территориальных автономий оценивать трезво и попытаться их гасить. Что привело к тому, что всем известно. В случае Армении с Азербайджаном. Грузии. И Молдавии. И ни к чему не привело в Украине с Крымом. А также республиках Прибалтики. Русское население которых территориальной автономии не имело.
Как бы то ни было, страна поплыла. И в результате августовского путча 1991 года исчезла как единое целое. Ее буквально выдернули из-под ног. Что чувствовалось. Висело в воздухе. Было видно даже и слепому. И, тем более, зрячему образованному городскому населению. Имеющему некоторый исторический опыт. К которому – населению – большая часть евреев и принадлежала. И, поскольку главным для нормального человека в критические моменты истории является не попасть под колесо самому и выдернуть из-под него максимальное количество друзей и близких, народ поехал.
Куда глаза глядят. В США и Канаду. Израиль и Германию. Австралию и Новую Зеландию. Так как распад страны чудесным образом запоздал на полтора года по сравнению с тем неожиданным для большинства ее населения моментом, когда она перестала быть для этого населения тюрьмой. То есть стали выпускать. Еще с выездными визами – но стали. Во все страны, куда впускали. После чего пошел поток. Легко догадаться, не только и не столько еврейский.
Сочувствующие и братья
Нет в мире такой страны, где евреи жили бы в замкнутых общинах. Сами по себе. Не взаимодействуя с окружающими. Что на протяжении веков и тысячелетий для еврейского общинного и в первую очередь религиозно-общинного руководства было главной проблемой. Поскольку любовь и дружба – это хорошо. Но ассимиляция, как принято считать, – это плохо. Помимо прочего плоха она тем, что лишает евреев будущего, растворяя их в превосходящем по численности инородном окружении, исповедующем, может быть, и родственные, но иные религии, без единого шанса на сохранение традиций.