Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Но мне кажется, что степень вашего риска все же высока. Кто-то может отказаться платить, кто-то станет угрожать разоблачением.
– В таком случае нашими усилиями на свет появляется иной документ, приятель. Свидетельство о смерти.
– Теперь моя очередь спросить – кто это «вы»?
– И моя очередь ответить: «А вот этого я вам не скажу».
– И Рабби хочет отлучить вас от этого «фантастического бизнеса»?
– Не исключено.
Резко зазвонил телефон. Когоутек вскочил с кресла-качалки и поспешно пересек комнату.
– Возможно, мы
Хейвелок затаил дыхание. Любопытный университетский атлет, отвечающий за безопасность жильцов, мог в этот момент оказаться в коридоре… У аспиранта могла быть назначена встреча с руководителем… Так много случайностей…
– Продолжайте поиск, – отрывисто бросил уроженец Карпат.
У Майкла отлегло от сердца.
Когоутек вернулся к креслу, забыв стакан на телефонном столике.
– У Хандельмана никто не отвечает.
– Он в Бостоне.
– И на какую сумму вас можно убедить?
– Я много с собой не ношу, – ответил Хейвелок, прикидывая количество наличности, оставшейся в чемодане. Из денег, взятых в парижском банке, должно было остаться около шести тысяч долларов.
– У вас оказалось с собой двадцать тысяч для Рабби.
– Это было оговорено заранее. Я могу дать аванс. Скажем, пять тысяч.
– Аванс от какой суммы?
– Скажу откровенно, – проговорил Майкл, наклоняясь вперед. – На эту женщину отпущено тридцать пять тысяч. Из них двадцать я уже потратил.
– Отнимем еще пять. Остается десять, – заметил буйвол.
– Деньги в Нью-Йорке. Вы их сможете получить завтра, но я должен увидеть женщину и увезти ее еще до наступления утра.
– И очутиться в самолете с моими десятью тысячами долларов в кармане.
– Зачем мне это нужно? Это бюджетные средства, я к ним не имею отношения. Кроме того, я полагаю, что вы можете потребовать справедливую долю и от Хандельмана. Вор у вора дубинку украл. Если вы сможете прихватить Рабби сейчас, то вам, может быть, удастся отставить от фантастического бизнеса его самого.
Когоутек громогласно заржал.
– Ты, чех, тоже, наверное, родился в горах. Но какие гарантии я могу получить?
– Пошлите со мной вашего самого лучшего, самого доверенного человека. Я безоружен. Прикажите ему все время держать меня под прицелом.
– И в аэропорту? Вы меня за козла принимаете?
– Мы отправимся на машине.
– Но почему такая срочность?
– Ее ждут рано утром. Я обязан доставить ее одному человеку на угол Шестьдесят второй улицы и Йорк-авеню, там, где начинается скоростная Ист-Ривер-Драйв. У него остальные деньги. Этот человек должен переправить женщину в аэропорт Кеннеди. С Аэрофлотом достигнута полная договоренность. Ваш человек не позволит ей пересесть в другую машину, пока не получит денег. Каких еще гарантий вам надо?
Когоутек качнулся в кресле и хитро взглянул на собеседника.
– Рабби – вор. Может, чех точно такой же?
– В чем вы видите подвох? Вы что, не можете доверять своим лучшим людям?
– Самый лучший
– Почему бы и нет?
– Решено! Мы едем вместе. Женщина сидит со мной. Один ствол – к ее голове, другой – к вашей. Пара револьверов, приятель. Ну, где ваши пять тысяч?
– В моей машине на дороге. Пошлите кого-нибудь вместе со мной. Но в машину я влезу один, ваш человек останется снаружи. Это обязательное условие, иначе сделка не состоится.
– Вы, коммунисты, всегда ужасно подозрительны.
– Мы научились этому в горах.
– Ах ты, чех!
– Где женщина?
– Там, на заднем дворе. Она отказывается от пищи. Запустила подносом в нашего кубинца. Но она человек образованный, что не всегда является положительным качеством, хотя и приносит хорошие барыши позже. Вначале ее надо сломать. Возможно, кубинец уже приступил к делу. Он горячий мужчина с железными яйцами. Эта женщина принадлежит к его любимому типу.
Майкл улыбнулся. Эта улыбка далась ему труднее, чем любая другая за всю его жизнь.
– Комната прослушивается? – поинтересовался он.
– Зачем? Куда они денутся? Какие действия смогут замыслить в одиночестве? Кроме того, установка и обслуживание подобного оборудования породит море слухов. Мне хватило шума из-за электронной сигнализации на дороге. Теперь ее приезжает обслуживать специальный человек из Кливленда.
– Я хочу взглянуть на нее. И убраться отсюда как можно скорее.
– Почему бы и нет? После того, как я получу свои пять тысяч долларов.
Когоутек прекратил раскачиваться, повернул голову и проорал по-английски:
– Эй! Проводи-ка нашего гостя до его машины. Пусть он подгонит ее поближе. Да держи его на прицеле!
Через шестнадцать минут Хейвелок уже отсчитывал банкноты, передавая их Когоутеку.
– Ну, теперь можешь сходить к этой бабе, приятель, – удовлетворенно проворчал тот.
Майкл прошел через весь огороженный участок. Силосная башня осталась слева.
– Сюда, направо, – подсказал сопровождавший его человек с испанской «ламой» в руке.
У опушки леса стоял амбар. Но на самом деле это был больше чем простой амбар. Он был двухэтажным, и в нескольких окнах второго этажа горел свет. Окна пересекали темные полосы, в которых без труда можно было угадать металлические прутья. Тот, кто находился внутри здания, не мог выбраться наружу. Лагерный барак. Концентрационный лагерь.
Майкл с удовольствием ощущал прикосновение жесткой кожи к спине. Рыбный нож находился на своем месте. Майкл был уверен, что без труда справится с охранником и сможет завладеть «ламой». Стоит сделать вид, что споткнулся, поскользнулся на обледеневшей траве, и человек в кожаной куртке – покойник. Но пока еще рано. Это может понадобиться позже, когда он обо всем договорится с Дженной, а до этого ему еще предстоит убедить ее поверить ему… Если же нет – им обоим не жить. Он просто умрет, она – сгорит в том аду, который ей уготован.