Мозаика воспоминаний
Шрифт:
Элен беспокойно вышагивала по коридорам верхнего этажа Кливдон-Хауза. Выйти на воздух не позволял проливной дождь, сменивший вчерашнюю жару. Всю ночь бушевала гроза, и девушка совершенно не выспалась. Что вовсе не удивительно, учитывая услышанный ею накануне вечером отрывок разговора.
Благодаря усилиям миссис Дроксфорд, старательной портнихи, которую наняла Мег, Элен решила удивить своих хозяев, появившись за обеденным столом. Миссис Дроксфорд перешила для нее вечернее платье из прозрачного газа с розовой нижней юбкой, длинными рукавами
Ее радостного состояния духа хватило ненадолго. Элен подошла к дверям столовой, расположенной справа от главной лестницы, и уже взялась за дверную ручку. Но тут изнутри донесся отчетливый голос Мег, заставивший ее замереть на месте.
– Это из-за тебя она не выходит из комнаты, Генриетта. И ты, Чарльз, виноват в том, что под влиянием Генриетты перестал верить Элен!
– Я сам не знаю, во что верю, – ответил граф.
– Не удивительно, что ты позволила обвести себя вокруг пальца, Мег. У Чарльза, по крайней мере, хватило ума сомневаться.
Это был насмешливый голос леди Генриетты. Затем снова заговорил лорд Уайтем.
– Не надо так смотреть на меня, Мег. Ты же знаешь, что меня как только не преследовали.
– Верно, – вмешался новый голос. Позже Элен догадалась, что он принадлежал мистеру Хантли. – И я тому свидетель. Чарльзу приходится быть настороже.
– Да, конечно. Но не в этом случае, Чарльз.
– Почему не в этом?
Сердце Элен забилось так сильно, что она пропустила несколько фраз. Теперь ей хотелось лишь спастись бегством, но, должно быть, она произвела какой-то шум, поскольку, как только она отпустила ручку, дверь распахнулась изнутри. Элен столкнулась лицом к лицу с Моффетом, дворецким, и доносящийся из столовой разговор мгновенно оборвался.
Она застыла на пороге, страдая от собственной нерешительности, в то время как четыре пары изумленных глаз смотрели на нее из-под гигантской люстры, освещающей столовую.
Затем Мег встала и торопливо бросилась к двери со словами приветствия на устах. Элен подошла к длинному дубовому столу, а когда джентльмены встали, освобождая для нее место, поняла, что сумеет вести себя, как ни в чем не бывало.
С легкой улыбкой Элен выслушала комплименты графа и посмеялась над замечанием мистера Ханли о том, что перешитое платье никогда еще не казалось таким нарядным. Но когда ей подали суп из крабов на первое, ощущение неловкости вернулось и так и не исчезло до конца обеда.
Разговор не клеился. Лорд Уайтем был предельно вежлив. Мег, пытаясь скрыть гнев, бросала на сестру сердитые взгляды и обращалась к Элен с подчеркнутой сердечностью. Леди Генриетта упорно молчала, сидя с каменным лицом. Только мистер Хантли сохранил обычный беззаботный вид, хотя и посматривал время от времени на жену с сочувственной гримасой.
Элен горько пожалела, что уступила соблазну спуститься в столовую. Теперь ее печальные сомнения подтвердились. Но еще сильнее ее расстроила мысль
Завтрак она отнесла на подносе в свою спальню, надев очередное платье Мег, перешитое за ночь неутомимой миссис Дроксфорд. Леди Маргарет передала ей через горничную, что будет отсутствовать большую часть дня. Элен, вполне довольная этим обстоятельством, села дожидаться доктора.
Но осмотр не принес никаких неожиданностей.
– Рана заживает хорошо, сударыня, и больше я ничего не могу для вас сделать. Но не стесняйтесь обращаться ко мне даже по самому незначительному поводу. Или, – он понимающе улыбнулся, – если провалы в памяти будут слишком сильно вас тревожить.
Гораздо сильнее ее тревожили жестокие подозрения хозяев, но в этом доктор не мог ей помочь. Элен пыталась успокоиться после его ухода, но ей наскучила скудная обстановка ее спальни. И тогда она отправилась бродить по Кливдон-Хаузу.
Желая избежать встречи с членами семьи, она поднялась наверх. Одних только картин, развешанных на стенах, оказалось достаточно, чтобы отвлечь ее и пробудить любопытство. Бесцельные блуждания по коридорам привели ее на четвертый этаж, а затем на галерею.
Комнаты, мимо которых она проходила, были заперты, так что никто не смог бы обвинить ее в подглядывании. И все же одна из крайних дверей оказалась приоткрытой. Попытавшись закрыть ее, Элен дернула за ручку и нечаянно распахнула дверь настежь.
Чувствуя себя виноватой, девушка шагнула внутрь. Комната оказалась маленькой и почти пустой, если не считать двух дорожных сундуков у стены, кресла с прямой спинкой и продавленным сиденьем и странного предмета, накрытого пыльной простыней. По-видимому, это заброшенное помещение использовалось в качестве кладовой.
Элен уже собиралась уйти, но неожиданно очертания загадочного предмета привлекли ее внимание. Девушка взглянула на него, чувствуя, что разгадка близка. Не задумываясь, она потянула простыню за край и медленно ее стащила.
Она, как зачарованная, смотрела на арфу. Перед ее глазами вспыхнула картина: пальцы на струнах, а за ними… с нежностью в глазах и мечтательной улыбкой… лицо мужчины.
Элен всхлипнула. Выронив простыню, она взмахнула рукой и ухватилась за раму. Если бы не эта опора, девушка бы упала. Через миг видение исчезло, и теперь она смотрела лишь на собственные дрожащие руки, крепко сжимающие гладкое дерево.
Что это было? Кто это был? Тот самый мужчина? Чувство глубокой грусти охватило Элен, и она поняла, что не хочет вспоминать.
Колени ее подкосились. Выпустив арфу, она дошла, пошатываясь, до старого кресла и опустилась в него, не сводя глаз с рокового инструмента. Наконец-то хоть что-нибудь! Но у нее не хватало смелости задуматься об этом. Один только вопрос о том, кому принадлежит это лицо, приводил ее в ужас.
Элен подняла руки и повернула их, разглядывая согнутые пальцы. Эти ли пальцы перебирали струны арфы? Есть только один способ проверить!