Мрачная игра. Исповедь Создателя
Шрифт:
Вся моя жизнь сфокусировалась в этой точке, в этом трепещущем или.
Никто, кроме Марины, не мог выбить звезды. Допустим, она записалась в спортивную секцию и научилась стрелять. Или же – ее научил какой-то мужчина. Вероятно, он и стрелял – какая еще секция, что за бред… Но в это невозможно поверить, потому что очень немногие люди в мире знают рисунки созвездий, не считая, конечно, профессиональных астрономов, на которых мне наплевать, так как звездное небо для них то же, что для архитектора Париж.
Я снял мишень с дерева
Больше мне совершенно нечего было делать на даче, и я принял решение уйти отсюда как можно скорее, но, сделав несколько шагов, остановился, как вкопанный, и ужас охватил меня. Метрах в двадцати на юге я увидел огромную, черную, чем-то пародирующую человека – фигуру. Ее рост был значительно выше любого из когда-либо живших на Земле людей, и цвет ее был чернее черного.
Я зажмурился и вновь открыл глаза. Это была елка, обыкновенная елка, облепленная снегом, затесавшаяся среди сосен – что-то вроде великана из знаменитых стихов Маршака. Да, это была елка, естественное для наших мест растение, но я мог бы поклясться, что раньше его на этом месте не было, и оно не могло вырасти до таких размеров за восемь лет, следовательно, передо мной демонстрировался все тот же ряд явлений: труба, памятники… Для пущей выразительности это совпало с моментом моей галлюцинации, и действительность как бы показывала мне свои волчьи зубы.
И тут до меня, как до жирафа, дошла запоздалая реакция на замороженную харкотину, которую я облизал, и я начал блевать. Опершись руками о две сосны – вот каким огромным стало мое тело – я принялся изрыгать из себя ниагару желудочного сока и желчи.
Вдруг кто-то брызнул мне в лицо ярким светом фонаря. Я не видел стоящего – только ослепительный круг сетчатого света. Силуэт был не очень большой, но мощный, широкоплечий. Я подумал, вооружен ли этот человек, и если нет, то я смогу с ним легко справиться. Как-то не верилось, что именно это создание тьмы могло оставить такие огромные следы… И тут я понял, что передо мной – женщина.
– Это опять вы? – услышал я голос Жанны Михайловны.
Я тихо, остаточно рыгнул, но она тактично не заметила этого, что привело меня в бешенство.
– Очень любезно с вашей стороны, что вы не уехали. Может быть, все-таки зайдете на чашку чаю, а когда ночной электричкой вернется муж, я вас с ним познакомлю. Он – профессор, очень интересный человек.
– Идите вы в жопу вместе со своим мужем, – пробурчал я, повернулся и пошел на станцию.
Небо было чистым, и я отыскал подлинный Орион. Слеза обожгла мне щеку. Я с нежностью подумал о тех немногих людях планеты Земля, которые сейчас, одновременно со мной, видят с различных континентов эту область небесной сферы.
Весь тот день я метался по городу, словно по какому-то роману Федора Михайловича, спотыкаясь о бесчисленные «вошел», «прошел», «вышел», путаясь в деепричастных оборотах метро, которое обросло новыми станциями, какими-то выдуманными, уже постжизненными линиями, мучаясь неузнаванием знакомых улиц, как если бы вполне по-русски построенная фраза состояла из каких-нибудь выдуманных слов.
Несколько раз по дороге домой я звонил Нике, ответом были длинные гудки. Уже в лифте меня посетила элементарная идея, из тех, которые всегда следуют с опозданием. Не раздеваясь, я сел на тумбочку в коридоре и набрал справочную. Через несколько минут адрес Ники был у меня в руках.
– Может, сначала примешь ужин? – забеспокоилась мать, но я только махнул рукой.
Вскоре я разыскал дом на Тверском бульваре, поднялся на пятый этаж и несколько раз безуспешно позвонил в старую обшарпанную дверь.
Молчание.
Тупик.
Все мои действия кончались этими молчаливыми тупиками, будто я был шариком известной детской игры. Почти десять часов вечера…
Я уже сделал несколько заплетающихся шагов по лестнице, как вдруг услышал клацанье замка. Я оглянулся: открылась противоположная дверь, и я увидел голову женщины.
– Что вы хотели?
– Ничего особенного, – сказал я, в два прыжка одолел лестницу и очутился в ауре роскошного, пышущего жаром тела.
– Меня интересует квартира номер семнадцать, уточнил я ледяным голосом, который мог бы принадлежать как милиционеру, так и профессиональному убийце.
– Если вы хотите ее снять, так она занята, а если, – женщина смерила меня оценивающим взглядом, – вас интересуют девушки, то их нет уже месяца три. Во всяком случае, я там поливаю цветы и не заметила, чтобы кто-нибудь трогал вещи.
Она поливает цветы три месяца, – эта фраза крутнулась в моей голове и тотчас разбилась на сотни стеклянных шариков.
– Следственный отдел уголовного розыска, – вдруг выпалил я. – Я уполномочен воспользоваться вашим ключом для осмотра квартиры.
– В столь поздний час? – она кокетливо склонила голову набок.
– Ни сном, ни духом, мадам.
– А можно взглянуть на ваше удостоверение?
– Разумеется, – сказал я и, симулируя жест самый привычный, полез в потайной карман пиджака.
Несколько секунд соседка рассматривала то, что я показал ей, как и подобает, в развернутом виде из собственных рук.
– Хорошо, – наконец согласилась она. – Мне как раз пора освежить цветы.
Она скрылась за дверью и вскоре вернулась, покручивая на пальце кольцо с ключами. Я заметил, что она успела причесаться и тронуть губы помадой. Если бы эта набитая дура немного смыслила в жизни, она не только не позволила бы менту ворваться в квартиру без санкции и понятых, но и с гораздо большим вниманием отнеслась к той ксиве, которую он предъявил.