Мрачные сны Атросити

Крылоцвет Анна

Пока дезертиры переговаривались с капитаном, Марк вдруг заметил тени, двигающиеся вдоль стены рядом с ними. Ему стало страшнее прежнего. Это точно не глюки? Что же делать? Вот-вот что-то произойдет!

Ткнул локтем Роба и кивнул в сторону бетонной ограды. Роб, не мешкая ни секунды, перемахнул бластер через Марка, ведь тот лежал на пути к мишени, и выстрелил. Один, два раза. Марк, оглушенный, вжимался в землю, чувствуя удар гильз о куртку. Настолько близко выстрелов он не слышал никогда. Сердце бешено колотилось, как будто стреляли

прямиком в него, а он почему-то до сих пор жив. Вся его сущность недоумевала от происходящего.

Вроде бы, были еще выстрелы, но больше всего Марк слышал звон в ушах. А потом, когда прояснилось, еще и голоса.

— Сдавайтесь, и будете жить, — предупредил подоспевший Магнум.

— Мы в любом случае будем жить, и вы все помрете.

Знакомый голос. Или показалось?

— Проклятые полицаи, звериное отродье!

— Эд? — Марк решил рискнуть.

Затишье.

Марк с трудом поднял звенящую голову. Дезертиры окружили куст, растущий прямо у бетонной ограды, и теперь без опаски светили туда фонариками. В тени ветвей прятались люди с поднятыми руками.

— Обознался, пес, — донесся злобный ответ из тени.

— Эд, ты всегда был интеллигентным малым, — морщась от боли в затекших конечностях, произнес Марк. — Таких скверных ругательств я давненько от тебя не слышал. Неужели кто-то посмел устроить драку в "Слове не воробей"?

Затишье.

— Че за дела, Марк? — начал закипать Магнум.

— Марк! — уже обрадованно донеслось из куста, голос принадлежал кому-то другому и тоже звучал чертовски знакомо. — Эти злодеи поймали тебя?

Марк глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в теле. Сможет ли он разрулить сложившуюся ситуацию? Ведь, в отличие от Эда, он никогда не был миротворцем.

— Слушай, Эд. Эти ребята — не полицейские.

— Ха! — раздался скептичный смешок бывшего бармена. — Кто же еще тогда?

— Марк, кончай любезности и объяснись, — сурово потребовал Магнум, тыкая его локтем в бок.

— Я знаю их, — тихо ответил Марк. — Лишняя кровь нам ни к чему, верно?

— Верно-верно, — вмешался Роб. — Не думали же вы, что я такой мазила? Припугнул да и только. Сразу почуял новичков.

Наверняка капитан хмурился, но за шлемом этого не было видно. Он кивнул. Марк снова тяжело вздохнул и уже громко ответил:

— Это дезертиры. Они больше не полицейские. Они на нашей стороне, — сказал он это в надежде на мир, хотя сейчас совсем не понимал, что за стороны его окружают, и какие мотивы у той стороны, что прячется возле стен.

— Вот еще! Дезертиры? — снова донесся второй, еще не распознанный голос. — Эти люди-машины, эти биороботы самовольно оставили службу? Эти непогрешимые инструменты закона дали сбой? Не может такого быть! Неужели верные прислужники Кодекса могли изменить своему господину и оставить его?

Столько театральной иронии было в этих словах. Марк теперь ни на долю не сомневался, с кем он сейчас разговаривает. Несмотря на катастрофическое напряжение, он

невольно улыбнулся.

— Симон, я рад, что ты жив!

— Воистину, чудо, Марк, воистину! — даже в бледном свете фонарей Марк увидел восторг на лице мечтателя, которого когда-то повстречал в лагере Щербатого. Симон без опаски вышел вперед, отряд Магнума тут же среагировал и навел оружия, ожидая атаки.

— Дурак, — выругался Эд, выбираясь следом. Вместе с ним из кустов вышли еще трое человек.

— Действительно, — сухо поддержал Магнум, опуская пушку и снимая шлем. — Вопиющая боевая безграмотность. Гражданским нельзя в бой.

Эд впился в него злым взглядом.

— А вы, стало быть, не гражданские?

Магнум спокойно выдержал его взгляд. Затем добродушно хохотнул.

— Стало быть, гражданские!

Эд все еще хмуро пялился, трое незнакомцев испуганно сторонились бронированных людей, а Симон со счастливой физиономией полез обниматься к Марку.

— Брат, я знал! — он крепко стиснул его худощавыми руками и постучал по спине. — Ты жив! Я знал, что все наладится. Я всегда говорил, что жизнь возьмет свое.

— Потише вы, голубки, — строго осек их Магнум. — Мы не в гостях и не на прогулке.

После этих слов объединенный отряд перебрался поближе к стене и затаился в зарослях. Эд явно не был расположен к открытому разговору среди дезертиров, но выбора особо не было.

— Что происходит, мужики? — тихо спросил Марк. — Эд, давно ты стреляешь по ночам в людей?

— Только в нелюдей, — сухо ответил бывший бармен. На его некогда целом лице появились шрамы, да и нрав заметно испортился. Видимо, в условиях войны всякий человеколюб примет вид голодной ощерившейся собаки.

— Откуда оружие? — осведомился Марк. — И вообще, зачем вы тут?

— Ни за что бы не стал доверять тебе просто так, приятель, уж прости, — сурово проговорил Эд. — Ты был хорошим гостем в баре, но надежный ли ты товарищ теперь, у этой проклятой обочины?

Марк нахмурился.

— А ты сам как думаешь?

Эд молчал. Косился на своих. Потом на дезертиров. Затем его взгляд и вовсе стал размытым и неопределенным, словно мысли увели хозяина в глубины сознания.

— Симон, как ты здесь очутился? — Марк решил временно отстать от Эда. — Что с Щербатым и остальными?

В глазах худого повстанца мелькнула грусть, но тут же пропала. Он поправил соломенную челку и улыбнулся.

— Ну, Щербатый-то цел. И многие. Мы решились, наконец-то! Поддерживаем бунты в городе. Старики уж сами по себе остались в заброшке, ну а что поделать? Здесь нужны свежие силы!

— А многих тогда арестовали? Ну, в ту самую ночь, когда мы с тобой в последний раз виделись?

Симон снова погрустнел. И тут же приободрился. Похоже, эта борьба шла внутри него вечно.

— Многих! Но мы добьемся амнистии! Эх, жаль, Леди свой туберкулез не пережила. Она была бы счастлива и, может, стала бы более жизнерадостной.