Мрачный Вампир
Шрифт:
Она увидела его в переполненном баре, возвышающимся на голову большинства присутствующих. Отчаяние последовало за восторгом, когда она заметила его. Рядом с ним стояла женщина, которая прижималась к его телу в ту ночь, когда он брал Брию в «Логово Дракона». Взгляд Дженнера был сосредоточен на лице женщины, и глубокая морщина залегла меж его бровей. Его руки обхватывали ее запястья, когда он притягивал ее к себе. Сердце Брии сжалось. Она уставилась на него, ошарашенная, пока ее сердце разбивалось на миллион кусочков.
Он укусил сильнее, больше открывая вену Роньи. Ее кровь текла по его языку, и он делал один жадный
— Мир ускользает… Эрик.
Слова Роньи звучали невнятно. Ее сердце замедлило стремительный ритм, а он продолжал пить. Ее тело под ним замерло. Ее дыхание стало неглубоким, и рука упала с его плеча. Сила затопила его, прилив, которому не было равных. Мужественный, сильный, он был могучим, как любой вампир. Его просьба о переходе была отклонена, потому что они боялись его. Боялись его силы, силы, что текла по его венам. Другого объяснения быть не может.
— Эррриккк. — Шепот Роньи больше не был слышен в его ушах. И не поступила просьба, когда она попыталась подтолкнуть его имя через свои ослабленные губы. Он исчерпал ее, любил ее так сильно, что она едва могла говорить. Удовлетворение взревело в нем. Когда он найдет вампира, желающего обратить его, он обратит Ронью. Они смогут пить друг от друга и наслаждаться телами друг друга вечно.
Ее кулак упал ему на грудь, когда она безуспешно пыталась оттолкнуть его. Его горло пылало от неугасаемой жажды, а мысли блуждали, когда он продолжал пить из горла Роньи. Он прижимал ее крепче к себе, впивался в ее горло, и все сильнее, так как поток крови начал замедляться.
— П-пожалуйсссста… — Даже ее дыхание в ухе замерло, и он вздрогнул. — С-с-т-т… й…
Понимание взорвало дымку кровожадности в его мозге. Это не блаженное истощение накрыло Ронью и размыло ее слова. Он взял слишком много. Забрал последнюю каплю крови, которую она ему предложила.
Ее сердце заикалось в груди. Ту-тук, ту-тук. Долгое, медленное дыхание вышло из ее груди, и Ронья обмякла в объятиях Дженнера. Он отпустил ее горло с замученным рыданием, когда болт раскаленного страха выстрелил в него.
— Ронья! — Он легонько встряхнул ее. — Ронья! — И снова, с большей силой. Ее глаза смотрели в небо, и ее кремовая кожа превратилась в пепельную. — Нет! Его крик прорвал тишину. Он укусил свое запястье и открыл вену, прежде чем поднести к ее губам. Его кровь текла по ее рту, по ее горлу, и по голой груди речушками, которые украшали ее тело, как яркая малиновая лента. — Пей! Пей! — Он прижал запястье к ее рту, сжимая-разжимая ладонь над ее горлом, чтобы заставить ее проглотить. Это не принесло ему ничего хорошего. Он осушил ее. Взял последнюю каплю ее жизненной силы и жадно проглотил. В своей бессмысленной кровожадности, он убил ее.
Дженнер опрокинул свою пятую рюмку водки за ночь, желая, черт возьми, чтобы его метаболизм не сжигал алкоголь, прежде чем тот успеет подавить его гиперактивный гребаный мозг и воспоминания о прошлом, которые преследовали его. Несмотря на заверения Ронана о том, что прошлое Дженнера не определяло его, он чуть не отдался своей похоти на прошлой неделе в спортзале с Брией, и это было не более чем еще одно жестокое напоминание о том, что, когда дело доходило
Он пришел в «Ультра» сегодня вечером в надежде, что мириады зрелищ, звуков и отвлекающих факторов засорят его разум и помешают ему думать о ней. Но его настроение портилось с каждым глотком, и всей этой толпе удалось доказать то, что там, где была Брия, не было ни одной вещи, которая могла бы отвлечь его внимание от нее.
— Совсем один, Дженнер? Ты наконец пнул эту кроткую и паршивую девицу на обочину?
Низкий рык завибрировал в горле Дженнера на звук голоса Мариссы. Женщина была чертовски настойчива. По-видимому, его крутого отпора в последний раз их встречи было недостаточно, чтобы прекратить ее нежелательное внимание. Дженнер посмотрел на дампиршу, и поджал губу, обнажая клыки. В Брии не было ничего кроткого или паршивого. Его пара была свирепа. Сильна. Это была сила, с которой надо считаться.
— Боги, я так люблю этот суровый нрав в тебе, — промурлыкала Марисса. — Ты жесток со мной, оставляя меня в неудовлетворении, Дженнер. Я не трахалась с последнего раза с тобой.
— Тебе придется найти кого-то другого, чтобы хорошо потрахаться. — Дженнер пытался держать свой гнев под контролем. — Я уже однажды сказал тебе, что это не я. Никогда больше.
Серебро оправило взгляд Мариссы. Ее глаза сузились, прежде чем она замаскировала свое раздражение соблазнительной улыбкой.
— Я была в не курсе, что ты не принимаешь тело или вену, когда тебе предлагают. — Она собрала свои длинные волосы и отбросила их через плечо, чтобы обнажить ему горло. — Что изменилось, раз ты можешь отказать себе в том, без чего не можешь жить?
Дженнер знал, что Марисса — и бесчисленные другие — думали о нем. Что он был бездумным созданием с неконтролируемым вожделением. Неразборчивый в своих половых партнерах или венах, из которых он питался. Нелояльный за то, что обманул Шивон и стал служить Михаилу. И все же это не остановило Мариссу, когда он ощутил ее настроение. Это не помешало ей насыщать свои желания вместе с ним. Черт, она даже не против поделиться им. Различия между самкой, которая стояла перед ним сейчас и Брией были ошеломляющими. Брия отказывалась им делиться. Отказывалась брать чужую вену. Она была верна ему без всяких причин. Благородна, когда он чувствовал все что угодно, кроме этого. Она стояла выше на голову над любой женщиной, которую когда-либо знал Дженнер.
— Все изменилось, — сказал он. — Ты ничего не знаешь обо мне, Марисса. Больше нет. — На самом деле, Дженнер подозревал, что единственный человек, который действительно знал его, была Брия, и он отверг ее. Но больше никогда. Дженнер покончил с упрямым мудачеством.
Его слова не раздражали Мариссу. Она протянула руку и провела ладонями по его груди, остановившись у пояса. Она засунула пальцы в его джинсы, и Дженнер схватил ее за запястья.
— Я сказал нет.
Рот Мариссы опасно близко находился ко рту Дженнера, и она прижалась своим телом к нему, усиливая контакт. Это было его дело. У него не было никого, кроме самого себя, чтобы винить ее опрометчивое и бессмысленное поведение. Было время, когда он не колебался, и поднял бы Мариссу и трахнул ее против стены на глазах всей «Ультры». Но Дженнер изменился. Брия изменила его.