Мракадемия
Шрифт:
— Мама! Маменька! А Сандра и Белла опять сговорились против меня! Маменька! Они меня обижают! — и она с явным удовольствием вонзила зубы в пирожок.
— Не старайся, кузина, леди Берклея уехала на примерку, — сказала Белла.
— Как уехала? — возмутилась Эрджи. — Без меня?! — и она открыла было рот, чтобы продолжить ругаться на любимою мамочку нам, но тут же его закрыла, потому что я окинула ее равнодушным взглядом и озвучила прогноз на ближайшее будущее:
— Подавишься.
Эрджи сразу перестала жевать, примолкла и отвернулась.
Может быть, я и не ведьма, но такая угроза безотказно работала много лет. Хотя лучше бы все же ведьма… Посмотрела на наш бывший когда-то самым красивым в округе особняк. Крыша опять начала протекать, штукатурку давно пора обновить, но все эти проблемы меркнут в связи с предстоящей зимой и отсутствием у нас угля. Чем мы топить-то будем?
Впрочем, главное, чтобы было что топить. Продешевила, не продешевила, зато я использовала все возможности, чтобы сохранить свой дом, а не сидела, печально сложив руки!
Белла снова тихонько чихнула в платочек. Надо с этим что-то делать.
— Ну что, простыла, досиделась вчера в кустах? — ехидно спросила Эрджина у Беллы.
— Не понимаю о чем ты? — смутилась та. — Я же на карнавале была, могла там простудиться. И вообще, это не простудное, а аллергическое.
— Вечером еще, перед карнавалом. Кого ты там выглядывала, водяного?! — презрительно фыркнула толстушка и поправила светлые локоны.
— Водяного? Да! Конечно, — мгновенно покраснела кузина.
Водяного? В нашем пруду? Там отродясь никого кроме лягушек не водилось! Я удивленно посмотрела на Беллу. У нее покраснела еще и шея, и тут-то я догадалась, что за водяного она высматривала. Высокого, широкоплечего, кудрявого, черноглазого и, чего греха таить, весьма симпатичного водяного. По имени Конрад.
— Я все расскажу маменьке! — взвизгнула толстушка. — Позорище! И ты еще думала поступать со мной в Академию Мрака?!
Я прищурилась, осматривая ее с ног до головы. Да… необъятная страна моя родная… За щеками уже и глаз не видать! А не пора ли мне начать выполнять условия договора?
Если бы не выдающиеся объемы и печать вечной брюзгливости, Эрджи могла бы стать красоткой. Ее расплывшиеся черты смутно напоминали материнские, особенно, голубые глаза, длинные золотистые ресницы и копна белокурых локонов, а вторая жена моего папаши до сих пор считалась одной из первых красавиц столицы. Еще бы обеим характер поменять со стервозного на человеческий...
— Ну-ка, дай сюда, — я глазами показала на недоеденный пирожок в руках сводной сестры.
— С чего это? — надменно сказала она, но опасливо сделала от меня пару шагов назад.
— А с того, что я теперь официально назначена твоей маменькой ответственной за твою диету! — обрадовала я ее и выхватила остатки пирога у нее из рук. Лучше курам скормлю.
— Не может быть... — она сглотнула и, убедившись, что я и не думаю признаваться в шутке, побледнела от предстоящей перспективы.
— Может. Мы и договор заключили.
— Врешь! — топнула Эрджи ногой, и под нами задрожало крыльцо.
Доказывать ей свою правоту я не стала, только широко улыбнулась сестрице. Это почему-то сразу же отбило у нее охоту со мной спорить, и Эрджина, подхватив юбки, побежала в дом. Ничего, ей полезно двигаться. Так что там насчет пруда?
— Конни опять рыбачил? — понятливо уточнила я у Изабеллы.
— Купался, — мечтательно вздохнула кузина.
Я кашлянула в кулачок, чтобы не расхохотаться. А как же вчерашние поцелуи с незнакомцем у таверны "Три упыря"?
В тот день, когда я и Конни впервые увидели Эрджину и Изабеллу, Эрджина и Изабелла впервые увидели нас. И если родная дочь новоявленной виконтессы Виннер осталась к нам с Конни более чем равнодушной, то на Беллу мой, между прочим, рыцарь произвел неизгладимое впечатление. Она всюду стала таскаться за нами хвостом.
Сначала я, конечно, злилась и безуспешно пыталась ее прогнать, а потом привыкла, да и жалко мне ее стало. Все только и делали, что ее шпыняли, а больше всего ей доставалось от противной кузины.
А еще Белла всегда имела при себе самые разные книги и просвещала нас с Конни в меру своей образованности. Ее стараниями Конрад научился не только читать и писать, но и считать. Да как считать! Его даже взял помощником мастер оружейной лавки, достопочтенный гном Януш. Только дамой сердца Изабелла для Конни так и не стала, что и понятно — сын слуги не пара аристократке, пусть и бедной, как церковная мышь.
Словно почувствовав, что о нем говорят, из-за пышных кустов роз показалась кудрявая голова Конни, а потом и весь он вышел на свет. Рубашки на нем не было, штаны были закатаны до колена, а в руках имелось по полному ведру воды — его мать заменила нам кухарку несколько лет назад, и в любую свободную минуту друг помогал ей чем мог.
Он кивнул нам, пройдя мимо, ногой помог себе открыть дверь в кухню, и вошел внутрь, бросив на нас с Изабеллой задумчивый взгляд.
— Что я наделала? — охнула кузина, когда дверь за ним закрылась, и ладошкой прикрыла рот. — А что если он узнает о моей измене?
Я чуть не подавилась от смеха. Разве можно изменить тому, кто в упор тебя не замечает? Или... делает вид?
— Если вдруг он узнает, ты ему скажи, что ни в чем не виновата, — посоветовала я. — Это тело тебя предало.
— Ага, — кивнула Белла и снова чихнула, да так сильно, что выронила огромную книгу из рук.
“Тысяча и одно темное зелье”, — прочитала я и присвистнула. Знаменитый сборник самых страшных ядов. Настолько страшных, что эту книгу во всех соседних королевствах запретили, да и у нас найти ее можно было только в закрытых секциях библиотек. Изабелла была там любимицей, то ли выдали под честное слово, то ли она ее стащила.