Мщение или любовь

Кендрик Шэрон

— Понятно.

— Неужели? — саркастически спросил он. — Скажите, вы всегда такая рассудительная? Или случается, что глубокой ночью бремя вины гнетет вас чрезмерно? И вы меряете шагами комнату, обвиняя себя в смерти Марка…

— Вы закончили? — спросила она.

— Нет. Да нет же! — Он тихо, зло засмеялся, и от этого смеха Роми вздрогнула. — Я еще даже и не начинал, дорогая.

От того, с какой чувственной лаской он произнес слово «дорогая», у Роми по телу поползли мурашки: она ощутила сексуальное возбуждение, а ведь считала, что уже давным-давно не способна ни

к чему такому. Она не знала, радоваться ей или нет, потому что ее чувственность, похоже, начиналась и кончалась с этим мужчиной, и ей надо было разобраться, почему так происходит. Здесь крылась одна из причин ее появления в Сент-Фиакэрз-Хилл, хотя она ни за что не осмелилась бы сказать об этом Доминику. А что, если прямо сейчас встать и уйти, как советует ей рассудок, послав подальше Доминика с этой его дурацкой работой? Хотя тогда вопрос о том, что произошло между ними пять лет назад, останется по-прежнему открытым. Неужели она позволит ему запугать себя? Или все же покажет, что уже выросла из пеленок и что красивые и властные мужчины больше не могут ею манипулировать? Она придала своему лицу выражение невозмутимого спокойствия.

— Не лучше ли нам заняться обсуждением намеченного приема — вместо нашего бурного прошлого?

Роми получила настоящее удовольствие при виде того, как недоверчиво сузились у него глаза.

— Вы хотите сказать, что все еще готовы взяться за эту работу?

Она обратила на него пристальный взгляд.

— Да, все еще готова. Разумеется, при условии, что ваш прием не фикция.

Он явно не привык, чтобы кто-то сомневался в его порядочности, потому что недовольно и озадаченно нахмурился.

— Как прикажете вас понимать? — прорычал он. Роми пожала плечами.

— Ну, например, — простодушным тоном предположила она, — вы могли просто-напросто выдумать мероприятие, разве нет?

— И зачем бы я это сделал? — тихо спросил он.

— Ну, чтобы у вас был законный предлог пригласить меня сюда.

Казалось, сказанные ею слова позабавили его.

— Вы на самом деле цените себя очень высоко, верно, Роми? Если считаете, что мужчина может пойти на такое ухищрение, чтобы только заманить вас к себе.

Очевидно, ее дерзость действительно на грани смешного. Такому мужчине, как Доминик, незачем опускаться до подобной ерунды.

— Значит, ваш прием настоящий?

— Разумеется, настоящий! — резко бросил он.

Роми допила сок, поставила стакан на стол и пристально посмотрела на Доминика.

— Тогда почему вы пытались скрыть от меня, что вы — это вы? Вы же понимали, что рано или поздно я бы все выяснила.

Тогда он улыбнулся проказливой улыбкой, и Роми ощутила внезапный всплеск желания и выброс адреналина в кровь, отчего у нее закружилась голова и возникло чувство дискомфорта.

— Может быть, я опасался, что вы не согласитесь взяться за эту работу, — пробормотал он. — И потом, тактика внезапности всегда дает такие хорошие результаты…

— Тактика, Доминик? — Она насмешливо подчеркнула первое слово и вопросительно посмотрела на мужчину. — Мы говорим о тактике, как будто обсуждаем вопросы ведения войны.

— А разве это не так? — с легким вызовом спросил он.

Она заглянула в грозные, как штормовое море, глаза, в которых было так легко утонуть. Слава Богу, она больше ни за что не позволит себе сделать ничего подобного!

— Я не знаю, — ответила она с запинкой. — Я приехала сюда не в поисках сражений.

— А в поисках чего вы сюда приехали?

— Я не обязана отвечать на такой вопрос, — твердо возразила Роми. Да и как она могла бы ответить, если сама не знала ответа?

В глубине его глаз медленно разгорались искорки веселья.

— Ну и упрямая вы женщина, Роми Солзбери, — пробурчал он и внезапно просиял улыбкой, которой позавидовал бы не один киногерой.

— Хотите еще соку?

— Нет, спасибо. — Она нагнулась и подняла коричневый кожаный портфель, лежавший у ее ног.

— Думаю, нам пора перейти к делу и посмотреть, сумеем ли мы работать вместе.

— Конечно, — пробормотал он, и его губы насмешливо изогнулись, когда он увидел выражение сомнения у нее на лице. Он уже забыл, какой вздорной она может быть, но этому едва ли стоило удивляться. Он тогда провел с ней часа два, не больше. Впрочем, он так и не смог избавиться от воспоминаний, прочно засевших у него в голове. Роми вынула большую записную книжку в кожаном переплете и устремила на него, как она надеялась, холодный деловой взгляд.

— Вам надо наметить в общих чертах, как вы представляете себе ваш прием. Мы с вами встречаемся почти в последний момент, если учесть, что на подготовку остается всего две недели! И если бы вы не сделали заявку заблаговременно, вам просто не удалось бы заполучить меня.

— Я знаю.

Значит, экспромтом здесь и не пахнет. Все это было задумано с самого начала. В том числе и ее участие. Зачем это ему нужно? Роми наклонила голову набок, и густая белокурая прядь упала ей на глаза. Она нетерпеливо откинула прядь и сказала:

— Думаю, мне понадобится кое-какая информация.

— Скажите, что вам нужно, дорогая, — насмешливо заметил он, — и я все для вас сделаю.

Ей удалось удержаться и не отреагировать на явно сексуальный подтекст этой фразы.

— Например, хорошо бы знать точное число гостей и что они предпочитают из еды, а также иметь хотя бы приблизительное представление о вашем распорядке дня.

Он взглянул на часы.

— Боюсь, что я уже здорово опаздываю. Меня ждут на заседании. Мы не могли бы еще раз встретиться и обсудить подробности?

Но Роми не сразу ответила на вопрос. Она только сейчас позволила себе как следует осмотреть комнату: отметила легкие муслиновые шторы, мебель очень светлого дерева и изящную черную скульптуру жирафа, занимавшую целый угол. Комната производила впечатление в высшей степени мужского жилища и носила несомненный отпечаток необычной индивидуальности хозяина. Но все равно оставалась ужасно голой, решила Роми. Она убеждала себя, что лишь в силу профессионализма ей страшно хочется расположить на крышке рояля огромную чашу с душистым горошком и поставить три простых стебля дельфиниума в строгую синюю вазу на каминной полке.