Мщение или любовь
Шрифт:
— А разве я мог? — зло сказал он. — Как бы я смотрел ему в лицо, зная, что сделал с его женой? И как бы я смотрел в лицо тебе, Роми, если знал, что все еще хочу лишь одного — дотащить тебя до ближайшей постели и…
— Д-довольно, — дрожащим голосом произнесла она.
— Присутствовать на вашей свадьбе было с моей стороны ошибкой, но избежать ее я мог бы лишь ценой чудовищной сцены. Однако я понимал, что больше никогда по доброй воле не встречусь с вами обоими. — Доминик на секунду закрыл глаза. — А потом, когда узнал, как он болен…
— Да, так что же помешало тебе приехать тогда? — Ее голос срывался.
— А тогда было уже поздно, — тихо сказал он. — К тому времени я уже так надолго прервал отношения с Марком, что не смог бы объяснить свое отсутствие, не рассказав ему всей правды. Меньшего, чем правда, Марк не заслуживал, — грустно закончил он.
Вот ведь ирония судьбы! Роми сделала еще один глоток бренди.
— Он и не захотел бы, чтобы ты приезжал, если бы твоим единственным мотивом была жалость.
— Я это знаю. — Доминик осушил рюмку и поставил ее на стол, потом обжег Роми холодным огнем серых глаз.
— Что же дальше, Роми? Что нам делать дальше?
Она испугалась, что прочтет в его вопросе гораздо больше того, что он намеревался вложить в свои слова, поэтому поспешила повернуть его на сто восемьдесят градусов.
— Это зависит…
— От чего?
— От того, что хочешь делать ты.
— Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — осипшим голосом сказал он.
— И от того, что хочу делать я, — добавила она твердо.
— А наши желания совпадают, Роми? — тихо спросил он.
Она с минуту рассматривала ладонь своей руки, потом подняла голову.
— То есть хочу ли я пойти с тобой в постель?
У него на лице появилось слегка обескураженное выражение.
— Ну да…
— Что с тобой, Доминик? Или не привык, чтобы твои женщины прямо говорили тебе, что им нужно?
Он засмеялся, и в его смехе чувствовался грубый голод, от которого у Роми защекотало нервы.
— Значит ли это, что ты — одна из моих женщин, Роми?
Напрасно он решил именно так сформулировать свою мысль. А может быть, и нет. Может быть, лучше он выразиться и не смог бы. Потому что, когда она представила себя в роли одной из обитательниц обширного гарема, это одним точным ударом разбило всякие романтические надежды, какие она могла еще питать в глубине души. Заметил ли он это сомнение и усталую отрешенность, которые на мгновение бросили тень на ее черты? Не потому ли его губы сложились в жесткую и горькую линию, когда он сказал:
— Очевидно, нет? — Его голос тоже стал жестче. — Думаю, будет лучше, если ты сама скажешь мне, куда бы ты хотела пойти, Роми, а?
Роми взглянула на него широко раскрытыми глазами.
— Ну, конечно же, в постель!
Доминик смотрел на нее с явным выражением шока на лице, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— В постель? — переспросил он, словно не вполне расслышал, что она сказала.
Ее сердце и тело умоляли и призывали его, но ей удалось скрыть свои истинные чувства за верно найденным, как она думала, современным способом выражения.
— Конечно, — прошептала она, заметив, что его глаза теперь неотвратимо притягивает, словно в гипнотическом трансе, упругая округлость ее грудей под переливающимся атласом платья. — Мы не можем и дальше вести себя по-прежнему, Доминик. Мне очень не хотелось бы показаться особой, которой нравится дразнить. Уверена, что и тебе такого не хочется. А между тем мы уже целых пять лет дразним друг друга. Тебе не кажется, что пора что-то сделать, чтобы избавить друг друга от мучений? Доминик сглотнул, всеми силами пытаясь не потерять связь с реальностью.
— Это тоже часть твоей знаменитой терапии насыщением? — спросил он нетвердым голосом. — Радикальный способ очистить от меня твой организм?
Она ничего на это не ответила, просто потянулась к нему и легонько провела пальцем по его щеке, а потом вокруг рта. Она увидела, как дрогнули его губы и одновременно потемнели глаза, и ее охватило бурное ликование она поняла, что хотя бы в сексуальном отношении обладает над ним такой же властью, как и он над ней. И, чтобы пользоваться этой властью, не поддаваясь глупым мыслям о любви, ей надо быть сильной. Она призывала на помощь всю свою смелость, чтобы задать ему следующий вопрос, а в это время он поднес к губам ее руку и стал покрывать ладонь легкими поцелуями.
— Доминик?
— Ммм? — Его глаза были закрыты, а голос звучал сонно.
— Зачем все-таки ты пригласил меня на этот уик-энд?
Он моментально открыл глаза, и в них мелькнула настороженность.
Роми нетерпеливо тряхнула головой.
— Только избавь меня от разных глупостей типа «в этом деле лучше тебя никого не найти». Есть немало людей, которые сделали бы эту работу не хуже меня, ты же прекрасно знаешь, и я — тоже.
— Отвечать будет явно излишним с моей стороны, — сухо сказал он, поскольку ты, судя по всему, уже составила свое мнение. Ты решила, что я завлек тебя сюда, чтобы соблазнить и подчинить своей воле?
— Или заставить меня влюбиться в тебя, — предположила она.
Он сощурил глаза.
— Это довольно веское обвинение.
— Я знаю.
— И для чего, по-твоему, мне это нужно? Действительно, для чего?
Когда Доминик влюбится и женится, то, уж конечно, не на женщине, которая ведет себя так, как она.
— Может быть, для того, чтобы оттолкнуть меня самым ужасным образом и в придачу разбить мне сердце! — выпалила она, дав выход мучительному своему страху.
Его лицо вновь приняло настороженное выражение.
— Ну, шансов на это немного, не так ли, Роми? Раз ты в меня не влюбилась. — Его ресницы опустились и затенили серые глаза. — Или все-таки влюбилась?
Роми решила, что сейчас не грех и солгать, если это поможет ей остаться в здравом уме.
— Разумеется, нет, — насмешливым тоном произнесла она.
— Ну, значит, вопрос закрыт. — Он откинулся на спинку дивана и нахмурился.
— Так что, надо полагать, о постели не может быть и речи?
— Именно так, — серьезным тоном сказала она. — Уже не может… К сожалению. — Несколько мгновений она наслаждалась его убитым видом, потом решила прекратить его мучения. Она подвинулась ближе к нему, поддернув повыше свое длинное атласное платье, и увидела, как у Доминика заиграли на скулах желваки. Она, Роми, уйдет задолго до того, как он соберется ее вышвырнуть, а пока устроит ему такую ночь, которую он вовек не забудет.