Мсье Ле Труадек, предавшийся распутству
Шрифт:
Ле Труадек. Это не мешает вам сказать мне, в чем дело.
Роланд. Повторяю вам, не стоит больше об этом думать. К чему будить напрасные сожаления?
Ле Труадек. Почем знать? Иной раз люди проходят мимо и не замечают удивительных возможностей.
Роланд. Только не таких! Со вчерашнего дня! Целый день! Нет. Бывают такие грандиозные оказии, что они колют глаза — и заметьте, они возможны только здесь благодаря тому, что какой-нибудь проигравшийся иностранец или, что еще хуже, иностранка,
Ле Труадек. Ах, отчего вы не сказали мне вчера вечером! Очаровательная ветреница! Но, может быть, еще не поздно. Что нам стоит справиться?
Роланд. Правда, это на безлюдной улице; и потом, утром здесь никто не выходит из дому. Если эту вещь не перехватили в течение вчерашнего дня, у нас еще остается маленький шанс…
Ле Труадек. Я вас прошу, скажите мне, наконец, в чем дело…
Роланд. Речь идет — но вы мне не поверите, и мне самой смешно, настолько это мне кажется невероятным — речь идет о старинном браслете, желтого золота, в двадцать один карат, тонкой работы, с шестью алмазами и шестью гранатами, которые друг с другом чередуются, и неправильной формы жемчужиной необычных размеров, прикрывающей секретный замок, все старинные камни, в старинной оправе, и знаете, какая цена?
Ле Труадек. Садится, издавая невнятный вздох.
Роланд. Шесть тысяч пять! (Смеется). И, по-видимому, если поторговаться, уступят за шесть тысяч. Не правда ли, точно сон?
Ле Труадек. Да, точно сон.
Роланд. Так идем?
Ле Труадек. Куда это?
Роланд. Да туда, где браслет, если он еще там.
Ле Труадек. Вы находите, что нам нужно туда идти?
Роланд. По-вашему, может быть, оказия этого не стоит?
Ле Труадек. Напротив, напротив!
Роланд. Я не понимаю.
Ле Труадек. Напротив, я убежден, что оказия замечательная.
Роланд. Так что же тогда?
Ле Труадек. Я даже считаю ее настолько замечательной, что не могу поверить, чтобы другие ею уже не воспользовались.
Роланд. Мы это увидим.
Ле Труадек. Будьте уверены! Ходить не стоит.
Роланд. Боже мой! Пойти в ту сторону или в другую!
Ле Труадек. Нет! Огорчение было бы слишком тягостно. Я очень боюсь огорчений.
Роланд. Вы так чувствительны? А я так клянусь вам, что нисколько не буду огорчена.
Ле Труадек. Нет, нет! Вы сами сказали, дитя мое: это точно сон. Так прогоним это, как слишком прекрасный сон.
Роланд. Вот что! Я схожу одна, скоренько. Если браслет еще там, я велю его отложить и бегу за вами.
Ле Труадек, порывисто встает. Умоляю вас, дорогое дитя! Не бросайтесь навстречу ужасному разочарованию. Вы, которая только что давала мне такие разумные советы, позвольте мне вас отблагодарить, помешав вам идти разбивать себе сердце.
Роланд. Так вы думаете, что если браслет еще там, я соглашусь его упустить? Вот это разбило бы мне сердце. Я иду, говорю вам.
Ле Труадек, берет ее за руки. Я не позволю. Нет. Оставайтесь здесь! Если надо, я пойду сам.
Роланд. Пойдемте вместе.
Ле Труадек. Нет, я сам, я один должен узнать печальную правду, должен вынести этот удар, я один. Я знаю, в чем мой долг. Сядьте на эту скамью. Я вижу на той аллее мсье Бенэна и мсье Трестальона. Я вас поручу им: они побудут с вами.
Роланд. Да нет же.
Ле Труадек. Да, да! Нет ничего проще. (Кричит). Мсье Бенэн, мсье Трестальон! Эй! Мсье Бенэн!
Роланд. Это нелепо. Прекратите вы эту комедию? Если вы хотите, чтобы вас арестовали, как сумасшедшего, то, по крайней мере, подождите, пока я уйду.
Ле Труадек. Что вы, дорогое дитя?
Роланд. Вам нечего кричать караул. Никто не отнимает у вас кошелька. Скажите мне просто, что вы ужасно боитесь купить мне этот браслет, и больше не будем говорить об этом.
Ле Труадек. Что у вас за мысли?
Роланд. Слушайте! Расположены вы подарить мне этот браслет или что-нибудь другое в ту же цену?
Ле Труадек. Если бы я вас попросил чуточку потерпеть, вы бы не отнеслись к этому, как к отказу?
Роланд. Я не понимаю, как можно заставлять другого ждать, когда знаешь, что ему чего-нибудь хочется.
Ле Труадек. Это как раз то, что я не посмел бы вам сказать, но что я думаю сам.
Роланд. Что вы имеете в виду?
Ле Труадек. Вам отлично известно, чего я больше всего хочу на свете, а между тем вы совсем не торопитесь мне это подарить.
Роланд. Я не понимаю. Или боюсь, что понимаю неверно. Неужели я ошиблась относительно характера ваших чувств?
Ле Труадек. Нет, вы едва ли ошиблись.
Роланд. Вы предложили мне чисто отеческую привязанность. Мне это казалось таким благородным, таким чистым.
Ле Труадек. И вы отвечали чистой признательностью.
Роланд. Ну да!
Ле Труадек. Разве моя привязанность покажется вам менее чистой, если я вам подарю браслет в шесть тысяч франков?
Роланд. Что за вздор!
Ле Труадек. Ну так вот, дитя мое, я не сочту вашу признательность менее чистой, если она выразится самым… самым естественным образом. И вы ничего от этого не потеряете.