Мститель
Шрифт:
— Юнер, негодяй, ты что творишь? Я ведь только что купил этого бойца! Он ещё даже не отошел от королевского зелья. Понимаешь, выглядит он очень многообещающе и мне не хотелось бы его терять вот так, ни с того, ни с сего. Может быть сначала проверим его деле? Сколько тебе положить на лапу, чтобы ты переменил своё решение, дружище?
— Нисколько, Колефа. — Упёрся Юнер — Завтра в пять часов вечера ты поднимешь на арену золотого.
— Чёртов сын! — Рыкнул Колефа Бранн — Чтоб тебе пусто было и пусть Великий Олор сделает так, чтобы мой золотой боец порвал в клочья костяную обезьяну этого бандита.
Королевский
— Герцога, мой друг, герцога милостью нашего мудрого и всесильного короля-мага Марвуса Великолепного. Ладно, не обижайся, Колефа. Просто этот золотой крепыш показался мне очень опасным, а таких нужно уничтожать сразу. Так что пока он в отключке, перемести его во внутренний круг к его дружкам.
Глава двенадцатая
Побоище на бойцовской арене Калефы Бранна
— Как это его нет на Декаране, Свази? — Изумлённо воскликнул император Рагнерд — Куда он тогда по-твоему делся?
Верховный маг развёл руками, пожал плечами и ответил:
— Сам не могу понять, Рагни. Я проторчал на этой проклятой планете почти шесть часов, но не смог уловить даже намёка на магическое излучение королевской крови.
Из этого следует только одно, уважаемые, ваш братец перенёсся в какой-то другой мир, для чего, как вы сами понимаете, не требовалось особого ума. Так что теперь он может находиться где угодно и сидя на Гекатане, как впрочем и на Земле, мы его обнаружить не сможем.
Король Морион пристально посмотрел на брата и спросил:
— Ну, и что всё это означает, Рагни?
— Понятия не имею, Мори. — Честно признался император и задумчиво промолвил — Это может означать всё, что угодно. Начиная с того, что он мог просто остаться на Земле, чтобы подготовить там армию таких магов, что они от нас с тобой даже ошмётков не оставят и вплоть до того, что он отправился внутрь Олдорана, чтобы пожаловаться на тебя Олору и потребовать восстановить справедливость.
— Ты шутишь? — Спросил король Морион.
Император саркастически усмехнулся и воскликнул:
— Да, какие тут могут быть шутки, Мори! С этого парня станется. Кроме того не забывай, он всё же родом с Земли и имел куда большие связи в высших научных круга, чем мы все вместе взятые. Он же был там миллиардером, олигархом. Ему стоило только пошевелить мизинцем, как ему на стол тотчас легли бы самые секретные научные достижения всей Земли. Поэтому я не удивлюсь, если выяснится, что наш братец навострил лыжи на Олдоран. Поверь, с него станется. Ну, что же, братец, где бы не был наш братишка Лео и чем бы он там не занимался, нам остаётся только одно, — молить Олора, чтобы он ему во всём помогал даже находясь в своём сладостном сне.
Примерно через пять минут после того, как император Рагнерд пожелал своему младшему брату успеха, король-маг Леонард очнулся в подземной тюрьме на куче вонючей соломы. Было раннее утро, но в подземную тюрьму, скудно освещённую магическими светильниками, не проникал ни один лучик света и о наступлении утра можно было догадываться только по тому, как они разгорались всё ярче и ярче, но пока что в ней царил почти полумрак. Ему хотелось пить и у него чертовски раскалывалась голова. Он пошевелил пересохшими губами и его умный боекостюм тотчас подал ему эластичный сосок поилки, но смог дать ему
Большего боекостюм пока что не мог ему дать.
В голове у него не было ни единой мысли. Встав на колени он тупо озирался по сторонам и ничего не мог не то что понять, а даже осознать. Знаменитое королевское зрение не подводило его даже сейчас и он хорошо видел всё, но не знал, что именно он видит. Соседу справа в эту ночь не спалось. Это был высоченного роста гоблот с красноватой кожей, из одежды на котором была одна только кожаная набедренная повязка. Всё его тело было покрыто шрамами, некоторые из которых ещё совсем недавно были ранами. Гоблота в этом подземном зверинце прозвали Блоком за то, что он умел своими хитроумными финтами связать сразу нескольких бойцов из вражеских зверинцев. А ещё он никогда не сдавался и всегда приходил своим на помощь, но это была его последняя ночь и сегодня днём четырёх бойцов ждала неминуемая гибель на арене. Увидев, что его товарищ по несчастью очнулся, Блок поднялся на ноги и громко закричал:
— Эй, стража, золотой боец очнулся! Немедленно принесите ему воды и кусок мяса побольше.
Издалека послышался недовольный возглас:
— Рано, утро ещё не наступило!
— А я говорю тебе, вонючий урод, чтобы ты принёс ему воды и мяса! — Ещё громче закричал гоблот — Иначе ты об этом пожалеешь, жирный ублюдок!
Все эти слова моментально отпечатались в памяти короля-мага. Особенно слова вода и мясо. Вместе с ними откуда-то из глубины всплыло почему-то слово лео, которое не было произнесено вслух, но показалось ему самым важным. Он быстро вскочил на ноги, покрутился на одном месте, подошел к решетке как раз в том месте, где был проход, по которому стражи тюрьмы развозили тележки с водой и печёным мясом. Об этом ему сказало его обоняние. Боекостюм не обнаружил в воздухе ничего вредного, кроме не очень приятных запахов, а потому не включил фильтры. Король-маг ухватился руками за толстые решетки, с силой потряс их, но они не дрогнули, и хрипло заревел:
— Воды! Воды! Воды!
Гоблот всплеснул руками и восхищённо ахнул. Стражник же злым голосом поинтересовался у него:
— Ну, и что ты сделаешь мне, болотная образина? Ты же сегодня сдохнешь на арене, как и это золотое чучело.
— Фаро, жирный ублюдок, Блок может быть и погибнет сегодня геройски, проклиная вашего вонючего короля, но я то останусь в живых, да, и другие тоже, и как только ты окажешься в пределах досягаемости, то либо это удастся сделать мне, либо кому-то другому, но до тебя точно кто-нибудь дотянется и тогда мы тебя сожрём, как сожрали уже троих таких же скотов, как ты.
Угроза подействовала и Фаро истошно загнусавил:
— Да, иду я, иду! Только и задержался, чтобы налить в ведро чистой воды. Вы же орёте, как скаженные, вот и не слышите моих шагов, а я вам не мальчик, чтобы носиться в полутьме со скоростью призового скакуна. Везу воду и мясо для всех четверых.
Первому, однако, Фаро протянул кожаное ведро на палке не королю-магу, а гоблоту, но тот, мотнув головой, сказал:
— Отдай золотому, Фаро, и помни, мы здесь все смертники и если решили кого убить, то сделаем это обязательно.