Мститель
Шрифт:
– А причем тут мой поход к дяде и то, что ты не будешь убираться?
– Как же? Я не буду убирать твою комнату и не буду трогать твои вещи, и нечистый подумает, что ты никуда не ушел и что ты дома. И не навредит тебе в дороге! А он, мальчик мой, всегда старается напакостить в момент опасности! А любое путешествие всегда опасно. Поэтому мы его и обманываем! Обмануть врага это умно и правильно, Шоломке! А теперь беги! Храни тебя Всевышний!
И мама обняла Шолома и поцеловала. Он взял узелок и поспешил к брату отца. Вокруг зеленела сочная трава, пели птицы, небо было голубым, и запах разнотравья пьянил Шолома. У дяди он получил много конфет в подарок и счастливый вернулся домой с гостинцами от тети.
Каждую пятницу, перед наступлением шабоса [27] , мама убирала
– Мамочка! Почему ты плачешь? Ведь шабос это веселый день?
27
Шабос, или Шабат – суббота. Священный день для евреев, в который строжайше запрещается работать. Соблюдение субботы это одна из 10 наиважнейших библейских заповедей. «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его». Библия, Книга Исход 20:8-11. Заповедь о субботе многократно названа в Библии вечным заветом между Богом и Израилем: «скажи сынам Израилевым так: субботы Мои соблюдайте, ибо это – знамение между Мною и вами в роды ваши, дабы вы знали, что Я Господь, освящающий вас». Библия, Книга Исход 31:13.
– Ах, сыночка мой! Я прошу у Б-га за всех нас! За меня, за папу, за тебя, за твоего братика! И переживаю!
– Мамочка, но ведь Б-г хороший! Он же нам поможет во всем, мамочка! Не плачь, пожалуйста, не плачь!
И мама улыбалась. И отвечала:
– Перед Б-гом можно плакать, Шоломке. Б-г – наш Папа. Перед ним можно быть настоящим и не скрывать того, что на сердце! А перед людьми необязательно изливать душу! Не поймут! Лишь обрадуются твоим неприятностям! Даже если тебе плохо, а щеки твои бледны, ущипни себя до боли, чтобы они стали красными и румяными, и покажи всем фиги! Всем врагам назло!
И мама погладила его пейсы.
А как мама готовила! Никогда и нигде больше Шолом не ел так вкусно! На шабос она делала золотой куриный бульон с кнейдлах [28] ! Форшмак из селедки! Цимес [29] ! Фаршированную рыбу, непременно сделанную из трех сортов рыб: щуки, карпа и судака. И Шолом всегда помогал маме крутить ручку мясорубки, через которую она пропускала мясо рыбы. Он всегда помнил ее «Бабку», пирог из мацы с яйцами! Шейку [30] и запеченного гуся! И яблочный штрудель! А папа всегда восторгался её домашними наливками и вином.
28
Кнейдлах – блюдо еврейской кухни. Это галушки из муки, сделанной из мацы, которые едят с куриным бульоном.
29
Цимес – десертное блюдо еврейской кухни. Представляет собой сладкое овощное рагу различного состава, который зависит от местности и обстоятельств. Чаще всего морковное.
30
Гефильте гельзеле (идиш) – фаршированная куриная шейка.
Отец брал сыновей на вечернюю молитву в синагогу встречать субботу. Он шел, как король, в черном шелковом лапсердаке, в белоснежной рубашке и в темной меховой хасидской шапке – штраймле. Шолом еле успевал за отцом и, чтобы не отстать от него, крепко держался за его длинный, черный хасидский молитвенный пояс – гартл.
Пока мама была жива, для маленького Шолома, великий и милосердный Бог, в своей безграничной к нему любви, создал рай на земле. Но вдруг его мир рухнул в один день, когда мамы не стало. В этот день ему было всего семь лет!
И мир померк в одночасье! Страшный день! Жуткий! Мама лежала, не шевелясь, бледная и немая.
– Папа! Она спит! Папа! Я знаю, папа! Я знаю! – кричал он диким, срывающимся от хрипоты, лающим голосом.
Он упал на выкрашенный в коричневый цвет дощатый пол, уже который день не метенный, грязный и пыльный, и рухнул к ногам отца. Обнял их изо всех сил и, заливаясь горючими слезами, заорал:
– Не забирайте её! Она проснется, папа! Не за-би-ра-йте!!!
Он вцепился в башмаки отца, черные, кожаные, мятые и грязные, и начал их целовать… Вкус кожи и грязи, перемешанный со слезами, навсегда остался в его памяти… Отец поднял его с пола и, обняв, плакал вместе с ним… И слезы потоками текли по его большой, родной, мягкой бороде, длинной и распущенной, никогда не знавшей, что такое ножницы…
– Сыночка мой! Шоломке мой! Послушай майсу [31] папы!
И он тогда поднял свои воспаленные, красные глаза на отца и внял ему.
Иче смахнул слезы, размазав их по распухшему лицу и сказал:
– Б-г создал все! И как-то он создал самый прекрасный бриллиант на свете! Твою маму! Она была сокровищем и светом нашей семьи! Но Он так её любил, что решил забрать назад свое творение. Она его дочь, Шоломке! Лежит там не мама, а её земная одежда. Душа мамы уже в раю! А эту оболочку надо похоронить. Так надо, Шолом. Так заповедано нам Богом! И нельзя так страдать, ведь мы знаем, что земная жизнь – это лишь миг, а настоящая жизнь там… А мама жива, в раю… У Б-га!
31
Майса – история (идиш).
Иче навзрыд зарыдал и разорвал на себе рубашку [32] . И так они плакали вместе.
Полусон траурной недели… Зеркала завешены. На столе горит поминальная свеча. Дома не едят мяса и не пьют вина. Горечь траура во всем. Двери дома то и дело открывались, и приходили соседи и родственники, произнося на иврите древнюю сакральную фразу:
– Да утешит вас Вс-шний среди скорбящих Сиона и Иерусалима!
Они все, эти приходившие и уходившие люди, черные хасиды и старухи в париках, все как на одно лицо в глазах забившегося в угол Шолома, садились за стол и утешали отца… Все как один цитировали места из Торы и пророков и что-то нудно объясняли, как раввин на проповеди, но маму этим было не вернуть… И Шолом горько плакал, и потоки слез текли из его глаз.
32
Еврейский обычай. По мертвому рвут рубашку в знак траура.
Тогда, в эти страшные дни, он впервые затаил обиду на Бога.
– Почему Ты забрал у меня маму? Зачем ты сделал меня сиротой? Меня и моих близких? Ты злой Б-г! Ты нехороший! – шептал он себе и смотрел в небо.
Но время шло. Шолом ходил учиться в хедер – еврейскую религиозную школу, где меламед [33] обучал его основам Торы и Талмуда. Однажды придя домой из школы, Шолом увидел, что отец как-то волнуется и вроде что-то хочет ему сказать и не решается.
33
Меламед – школьный учитель религиозных иудейских предметов.
– Пап, ты хочешь мне что-то сказать?
– Да, Шоломке! Ты такой догадливый!
– Что папа?
– Написано у нас в Торе: «Нехорошо человеку быть одному» [34] . Есть заповедь жениться…
Отец запнулся. А Шолом вскочил на ноги и крикнул:
– Ты женишься снова? И забудешь маму?! Папа! Папочка! А как же мама? Неужели ты её совсем забыл?
– Я не забыл её! Что ты! Но мама в раю, а я тут…
– Папа! А через 120 лет ты приедешь к маме в рай с этой новой женой? Так? И что ты думаешь она на это скажет?
34
Цитата из Библии. «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему», Бытие 2:18.