Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана
Шрифт:
Семь техник “не-делания себя” указывают сталкеру, чьим полем охоты является область первого внимания, обычный мир, путь ко второму кольцу силы, второму вниманию. С их помощью он может разрушить привычное единство своего повседневного взгляда на мир.
Мы ввели уже в первой главе этой книги идею не-делания, но, пожалуй, требуется еще раз привести краткое пояснение принципа.
Обычный мир и одновременно область первого внимания являются для толтеков, в сущности, продуктом делания. “Делание — это непрерывная цепь поступков или мыслей, которые служат определенной цели. Элементы цепи делания — это элементы нашего описания мира, и упорядочивание этих элементов происходит по правилам описания. Цепь делания нуждается в любом случае во всех элементах, чтобы быть неким функциональным единством;
He-делание базируется на идее, что, если мы перестраиваем какой-либо мешающий элемент в цепи делания, цепь точно так же разрывается и открывается свободный путь к новому опыту, который уже не подчиняется правилам описания мира.
Не-делание себя нацелено — как говорит уже название — на разрыв нашего обычного представления о нас самих, нашего обычного образа себя. Этот образ сокращается до того, чем мы в действительности являемся. Он позволяет нам увидеть, каким произвольным был наш образ самого себя, что он, в основном, базировался на заученных суждениях, которые слились в комплексное представление о нас как личности. He-делание себя является вместе с тем средством изменить себя, изменить наше отношение к жизни, наше поведение и даже способ жизни. Отдельные виды не-делания себя разрывают единство делания, в данном случае — делания собственного образа, в самых различных местах, почему мы в дальнейшем и рассмотрим их no-отдельности. По поскольку все эти техники являются частью искусства сталкинга, они дают нам также различные возможности выслеживания-самого-себя, как мы это сейчас и увидим. Вершиной этих техник является “остановка мира”, которая дает нам ключ ко второму кольцу силы, к миру магов.
Не-делание привычек (рутины) — это главный вид не-делания себя. Оно покоится на наблюдении сталкеров, что все обычные человеческие действия состоят из определенных привычек, рутины. Все делание обычного человека построено на таких привычках Так, например, планируется заранее точно распорядок дня; человек встает утром в одно и то же время, в одно и то же время и на одном месте завтракает, в определенное время обедает и засыпает в одно и то же время на одной и той же кровати. Можно заполнить целые тома описанием подобных привычек, но не в этом заключается цель упражнения.
Поскольку привычки одного человека легко отличить от привычек другого, сталкер ставит вначале перед собой цель — точно наблюдать и изучать собственные привычки. При этом весьма полезно делать записи о собственных привычках. Когда же они будут изучены, следует новый шаг — сталкер пытается избавиться от своих привычек. Сначала можно попытаться достичь этого не-деланием самых простых привычек, например изменением обычного режима дня. Например, есть тогда, когда действительно голоден, а не по часам. Возможно и изменение привычного сна: положить подушку на другой конец кровати, спать понемногу несколько раз в сутки вместо одного продолжительного ночного сна или спать днем, а не ночью. Затем можно перейти к не-деланию привычек, связанных с нашим образом мышления. Точная последовательность зависит, конечно, от того, какие привычки имеет практикующий, а они, как известно, могут быть самыми различными.
Возможно, человек, не знакомый с данной техникой, не видит никаких преимуществ подобною не-делания, но сталкер сразу ощущает их. Например, он изучает и наблюдает с новой стороны свое тело и его истинные потребности, потому что, когда он не ест и не спит по привычке, он ест только тогда, когда голоден, и спит, только если действительно устал. И такие проблемы, как бессонница, трудность засыпания или излишний вес исчезают из жизни практикующего благодаря этой простой практике не-делания. Не-делание привычек является вместе с тем первым шагом на пути к истинному самопознанию, познанию нашего истинного бытия, освобожденному от цепи установившихся, но недостойных человека привычек. Разрушением устоявшихся привычек занимаются и последующие виды не-делания, которые уже не имеют ничего общего с нашим режимом дня, но относятся к области манеры поведения нашего обычного “я”.
Очень важным добавлением к вышесказанному является следующее: когда мы разрушаем какую-либо привычку и на ее место ставим новый способ действия или поведения, мы не должны совершить типичную для многих ошибку: превратить новый способ поведения в точно такую же рутину — ведь тогда окажется, что на деле мы ничего не достигли. Сталкер стремится к тотальному освобождению от всех бессмысленных привычек, которые не только превращают нас в рабов, но и мешают настоящему самопознанию, которое, собственно, и является целью практика.
Данное не-делание, которое называется также “стиранием личной истории”, также принадлежит к принципам толтекского учения. Из-за этого принципа и возникли в основном сомнения в достоверности самого существования Кастанеды как автора специальной литературы. Принцип имеет своим основанием представление, что сталкеру не нужна никакая личная история в смысле полной картины прошлого — ни у себя самого, ни у других людей, и поэтому личная история должна быть стерта или попросту отброшена. С точки зрения мышления, метод чрезвычайно прост: сталкер рассказывает бесконечные истории, но ни одной из них— о своей действительной сущности, о своей личности, о своей жизни нормального человека в обычном мире.
Как раз этот метод и применяет при написании своих книг верный духу толтекского учения Кастанеда. Хотя он н сообщает о событиях, происходящих во время его ученичества и овладения практикой магии, но он исключает из них все, что может иметь хоть малейшее отношение к его личной жизни. Вытекающий отсюда недостаток информации о личности автора принес Кастанеде самую непримиримую критику и привел к самым странным спекуляциям и предположениям со стороны критиков. С другой стороны, эта мера предосторожности защитила Кастанеду от целой армии почитателей и желающих у него учиться, потому что благодаря своему не-деланию Кастанеда остается не-находимым и не-достижимым. Таким образом, он, может без помех продолжать свою жизнь и жить беспрепятственно дальше в согласии с традиционными правилами толтеков. He-делание личной истории сохранило за ним возможность исходной свободы бытия “неизвестного”.
Принцип этого не-делания вытекает непосредственно из остальных практик сталкинга, он очень тесно связан с седьмым принципом, согласно которому сталкер никогда не выдвигает себя на передний план. Ведь совершенно не имеет значения, кто мы есть (а только об этом и сообщает наша личная история), но имеет значение — что мы из себя представляем, а именно — смертные люди в таинственном мире. К тому же стирание личной истории является непосредственным последействием перепросмотра жизни сталкером, ведь практика перепросмотра представляет собой символическое ритуальное переживание смерти. После окончания детального перепросмотра сталкер больше не привязан к ограничениям своей личности, которую он оставляет позади вместе со всем комплектом воспоминаний и делает энергетически недействительной посредством техники дыхания. Практическое применение не-делания собственной истории протекает поэтому значительно легче после подробного перепросмотра жизни, как, впрочем, и нижеследующие техники не-делания. Стирание личной истории освобождает нас от ограничений собственного образа как воображаемой исторической непрерывности, которая после выполненного перепросмотра оказывается не столь уж непрерывной.
Не-делание собственной важности — один из центральных принципов толтекского учения. Собственная важность, называемая также часто “самомнением”, является, согласно убеждениям толтеков, самым большим врагом настоящего познания. Самомнение людей есть прямое следствие нормальной “я-направленности” всего познания человека. Если все, что мы познаем, знаем и воспринимаем, привязано к нашему “я”, то мы, конечно, воспринимаем нас как очень важных, поэтому все кажется нам связанным с единым центром — нашим “я”. Данная я-направленность или ее превосходная степень — собственная важность мешает нам действительно отрешенно видеть окружающий мир, потому что из подобного угла зрения все видится лишь через призму наших воображаемых интересов.